Вернувшись в контору, Горусс уселся напротив Беллама.

– Угостить тебя элем, племянничек?

– Для меня еще слишком рано, дядюшка.

– Сколько мне его для тебя подержать?

– Столько, сколько нужно, чтобы все дерьмо из него вышло. Нужно так его напугать, чтобы он сломался.

– Тогда одной ночи будет достаточно. Как раз успеет пройти через все свои страхи до единого, но в полную апатию не впадет. Вот ведь зараза, племянничек, я вообще-то не рекрутирую никого младше лет, ну, где-нибудь пятнадцати, мы всех внимательно наблюдаем и с ними беседуем, а на галеры если кого и шлем, так уж совсем безнадежных. Но и этим начисляют жалованье, кормят по-хорошему и через пять лет списывают на берег – по большей части уже вполне исправившихся.

– Не думаю, дядюшка, что Снеллу об этом что-нибудь известно. Все, что он знает, – мальчишек загоняют в эту лавку, а обратно они уже не выходят.

– Со стороны, наверное, так и выглядит.

Беллам улыбнулся.

– Именно так, дядюшка, именно так.

– Несколько дней его не видела.

Баратол молча кивнул, потом подошел к бочке с водой, чтобы вымыть испачканные по локоть руки. Чаур сидел рядом на ящике и ел какой-то местный фрукт с желтой кожурой и розовым мясистым содержимым. По его покрытому щетиной подбородку стекал сок.

Скиллара широко ему улыбнулась и вошла внутрь. Воздух здесь был пахучий и какой-то хрупкий, как и полагается в кузницах, и она подумала, что запах этот отныне будет сопровождать каждое ее воспоминание о Баратоле, могучем человеке с добрыми глазами.

– С Гильдией больше неприятностей не было?

Он вытер руки, перебросил полотенце через плечо.

– Жизнь они мне стараются испортить, но это ожидалось. Пока что справляемся.

– Вижу. – Она пихнула ногой целую кучу вытянутых продолговатых заготовок. – Новый заказ?

– Мечи. С прибытием гарнизона малазанского посольства среди благородных завелась новая мода. Длинные имперские мечи. У местных оружейников они не очень-то выходят. – Он пожал плечами. – В отличие от меня.

Скиллара присела на единственный стул и принялась чистить трубку.