Веназ поспешил к основанию осыпи и посмотрел вверх.
И увидел Драсти – всего в двадцати человеческих ростах над ним: распластавшись на осыпи, он подтягивался короткими движениями.
Да, он выследил пацана.
Веназ улыбнулся и быстро прикрыл лампу. Если Драсти обнаружит, что его еще преследуют, он может попробовать обрушить лавину камней – разумеется, в этом случае он и сам рухнет вниз. Драсти не так туп. Одно неверное движение на этой осыпи – и оба мертвы. Опаснее будет, когда Драсти доберется до самого верха. Тогда Веназу может прийтись плохо.
И этот запах сверху – свежий чистый воздух. Пахнет тростником и илом. Запах озера.
Веназ подумал, потом подумал еще. И у него родился план. Отчаянный, рискованный. Но у него и вправду нет выбора. Драсти все равно услышит его, когда он полезет наверх. Ну и ладно, пусть слышит.
Он засмеялся – низкий гортанный смех разнесется по камням, как сотня змей, обовьет ядовитым клубком сердце Драсти. Веназ засмеялся, а потом взревел:
– Драсти-ии! Я нашел тебя-аа!
И услышал ответный крик. Визг хромого раздавленного щенка, вопль неприкрытого ужаса. Вот и хорошо.
Он хотел вызвать панику. Не такую, чтобы мальчишка отчаянно начал дергаться – от этого он может рухнуть, – а чтобы, достигнув верха осыпи, бросился в ночь, побежал, побежал, побежал…
Веназ отставил лампу и полез вверх.
Погоня была мучительной. Словно два червяка, они ползли по пыльным плитам сланца. Отчаянный беглец и преследователь – бешено колотятся сердца, горящие легкие судорожно глотают воздух. Но все это внутри, ведь руки и ноги могут двигаться только медленно и осторожно. Двинется камень – и оба замирают, растопырившись, сдерживая дыхание и зажмурившись.
Веназу придется убить его. Драсти умрет. Теперь иного выбора нет, и Веназ с удивлением понял, что с легкостью представляет, как выдавит жизнь из мальчишки. Ухватит за шею, лицо посинеет, потом посереет. Выпавший язык, выпученные глаза – да, это совсем не трудно.
Сверху донеслось шуршание, стук камней, и Веназ понял, что остался на осыпи один. Драсти добрался до верха – и, слава богам, он