Он слышал далекую бурю на равнинах к югу от города. Раскат грома, ветер в ответ; он сказал себе, что просто чувствовал приближение бури. Просто обычное напряжение в воздухе, как всегда накануне таких событий.
Он прибавил шагу, морщась от боли в груди и все еще ощущая на губах вкус прощального поцелуя жены, а на талии – торопливые объятия детей.
Этот человек никогда не просил сочувствия. Он делал только то, что считал правильным. Такие люди иногда появляются в мире, в любом мире, как припев благословенной песни, главный фрагмент, скрепляющий то, что иначе превратилось бы в какофонию.
Представьте мир без таких душ.
Да, без них пришлось бы туго.
Довольно долго простояв, в молчании уставившись на запертый склеп, четверо скорбящих отправились обратно в таверну «Феникс», где Мизу поджидает печальное открытие – хотя оно не так потрясет ее, как могло бы.
Не прошли они и пятисот шагов, Раллик Ном вдруг остановился.
– Я должен вас оставить, – сказал он спутникам.
– Крупп понимает.
Убийца прищурился на пузатого коротышку с печальным лицом.
– И что же будет дальше, Крупп?
– Будущее, мой друг, всегда отворачивается, даже когда стоит к нам лицом.
От такого странного, нелепого заявления Колл фыркнул:
– Нижние боги, Крупп!..
Однако Раллик уже развернулся и шагал к выходу из переулка.
– Что-то меня гложет, – сказала Миза.
Колл снова фыркнул и сказал:
– Пошли. Мне нужна еще бутылочка – и чтобы в ней было действительно что-то бьющее в голову.
Крупп послал ему благостную улыбку. Издевался?