Ужасные виноградины лопались одна за другой, высвобождая пряди грязно-белого тумана. Пряди змеились, всасывались в землю, в дверь и стены мэрии, в перевёрнутую тележку зеленщика. Одна было поползла к Джошу, но на полпути опала без сил и расточилась.
Прошла вечность, пока крик смолк. Каша, бурлящая на том месте, где ещё недавно стоял тахтон, выкипела, подёрнулась грязной коркой, осела сама в себя. Не осталось ничего, сэр. Правду вам говорю, совсем ничего.
Вот теперь — всё. Действительно всё.
Джош стоит над мёртвым собой. Странное дело, думает он. Улыбаюсь, надо же! С чего бы это? Чему тут радоваться, а?
Подходит преподобный, суёт шансер в кобуру. Он хочет положить руку Джошу на плечо, но в последний момент сдерживает порыв. И правильно, всё равно не получится. С балкона на них смотрит мисс Шиммер. Или она смотрит только на пастора?
Джош не уверен, что Рут его видит.
Жаль, хотелось попрощаться. Ничего, переживём как-нибудь — тут и переживать-то осталось маловато, сэр. Исповедаться, что ли, как мистер Пирс? Нет, поздно. Над головой чёрное небо и белые звёзды. С чего бы это они такие белые? Это не звёзды, это рожки люстры. Джош помнит люстру, сжился с ней, сроднился, только сейчас ему не страшно.
Это
Люстра пусть падает, а Элмер-Крик пусть стоит.
— Помолитесь за меня, преподобный.
Пастор кивает.
Падучим созвездием люстра срывается с небес. Рушится на голову, накрывает, окружает со всех сторон, затмевая сиянием всё остальное.
— Прощайте, мистер Редман, — долетает издалека.
Джош смеётся. Успели, мы всё-таки успели попрощаться.
— Джош, мэм. Просто Джош, ладно?
Вряд ли она его слышит.
Эпилог на земле
Эпилог
на земле