Но сегодня было по другому. Уснув после уже привычного кошмара, проснулся он… Нормально. Отдохнувшим, полным сил и энергии, словно в детстве. И ощутил, что та невидимая тонкая грань, которая постоянно давало ощущение нереальности происходящего… Ее нет. И реальность стала какой-то выпуклой что ли. Море стало настоящим, а не нарисованной картинкой. Исчезло ощущение, словно за тобой кто-то постоянно смотрит. Сердце сначала сжималось, возникало ощущение, как будто произошло что-то непоправимое. Но потом в груди стало тепло… и спокойно.

Хогвар наклонился, набрал в горсть холодного мокрого песка. Ощущения, чувства… Вкус. Это все приобрело необычный оттенок, как будто до этого он просидел лет десять в пещере отшельником, на одной воде. Еда была какой-то необычайно вкусной, бег принес ощущение собственной силы. Не понимание, а ощущение. Уверенность. Парень сжал в кулаке песок, а потом раскрыл ладонь и стряхнул мокрый комок. На пальцах и ладони остались песчинки. Парень зачем-то провел мокрой ладонью по гладкой щеке. Да, тут никто не носил бород и усов. Мазали лица какой-то мазью, после чего щетина больше не росла…

…То, что дело очень серьезное, он понял тогда, когда начали привлекать их, уволенных из ВС по состоянию здоровья. Он приехал в один военный городок, возле Ижевска. Опыт у Андрея Бестужева был специфический, больше партизанский. Поэтому он не удивился, увидев большой спортгородок и небольшой строй личного состава.

Их было шестнадцать. Молодых, здоровых мужиков. Сначала ушел десяток, вместе с полковником, их командиром. Тогда еще последствия почти не ощущались. Все также шумели кронами деревья, текла река. Но стоило посмотреть на город, как приходило понимание, что это конец. И то, что снимать ОЗК можно только внизу, за двумя стальными дверями.

Потом ушли еще двое. Они были самыми молодыми и хотели найти свои семьи… Андрей и еще трое парней остались в бункере учебного центра, следуя приказу.

А потом жахнуло еще раз. И они в этот момент как раз находились снаружи. И встающий над городом «гриб» Андрей видел лично. И слишком близко. Собственно, это было последнее, что он четко видел. Потом его жизнь больше напоминала ориентирование в тумане.

Очнулся он в бункере. Лицо жгло, он ничего не видел. Уже потом, возле бункера, он нашел изодранный противогаз. А тогда он четко понял, что схватил такую дозу радиации, что должен светиться, будто покрашен люминесцентной краской…

… Путь обратно, наверх скалистого берега, был нелегким. Потому что он еще нагрузил песка в котомку. И в припадке любопытства насыпал столько, что лямки трещали. По ощущениям, сейчас у него за спиной висело килограмм восемьдесят. И сначала он закономерно и логично стал быстро уставать. Он четко ощутил этот предел, это было хорошо, так как он был ориентиром для дальнейшего «строительства»… Но потом по телу разлилось странное тепло, которое буквально вымыло усталость. И Хогвар очутился наверху с такой же скоростью, как если поднимался налегке. И тут его буквально срубило. В глазах потемнело, а мышцы словно выключили. И как будто издалека он услышал глухой звук упавшего тела