И в этой мертвой тишине Рал явственно расслышал облегченный вздох Странницы. Очевидно, его откровение вполне совпадало с ее догадками.

– Придя в себя, – заговорила она, – я вернулась назад, в Эспер. И обнаружила крепость полностью опустевшей. Между тем разбежаться само по себе Теззеретово воинство не могло: слишком уж мало прошло времени. Крепость покинули организованно и, судя по всему, под руководством самого Теззерета, воспользовавшегося для эвакуации устройством Межмирового Моста. К тому же на сей раз это устройство, благодаря которому я прежде могла легко и просто его выследить, не оставило в Слепой Вечности никакого следа. Подозреваю, раньше я переоценивала свои возможности, а Теззерет намеренно оставлял за собою след – специально для меня. Теперь же, «мертвый» для Мультивселенной, он позаботился о том, чтоб этот след остыл.

Осмелившись взглянуть на Нив-Миззета, Рал встретил в его взгляде горькое разочарование в собственном протеже. А вот переведя взгляд на Марри, обнаружил, что та улыбается – да так широко, как ни разу еще не улыбалась на его памяти. Ну а на лице Тамика отражалась безмерная жалость к возлюбленному.

«И это отчего-то даже хуже всего остального…»

Глава семьдесят третья. Чандра Налаар

Глава семьдесят третья. Чандра Налаар

Прислонившись спиной к стволу дерева, Чандра жевала листик мяты и ждала.

На Зендикар пиромантка пришла повидаться с Ниссой. Где искать эльфийку в этом мире, она себе даже не представляла, однако не сомневалась: где отыскать ее, Чандру, дерево Ниссе сообщит обязательно.

«Да, выглядит нелепо, но, держу пари, сработает».

В былые времена предвкушение встречи, желание, необходимость увидеть Ниссу вселяли в душу кое-какой трепет. Можно сказать, немалый.

«В былые времена… но не сегодня. Не этой ночью, нет».

Равнику она покинула ранним утром, но здесь, на Зендикаре, царила глубокая ночь. В небе над лесом повис узкий серпик луны.

И вот под этой луной, прислонившись к этому дереву, Чандра ждала Ниссу – спокойно, без всякого нетерпения, убивая время борьбой с полчищем собственных демонов.

Что бы она ни сказала Джайе, матери Чандра утешать себя не позволила. Правду сказать, Пиа она даже не видела – не говоря уж о том, чтоб рассказывать ей о своих треволнениях. Отчасти потому, что и сама не могла бы точно сказать, что ее беспокоит.

Нет, вовсе не Джайя. Разумеется, Чандре не нравилось, что та держала ее в неведении, старалась уберечь от нелегких решений и нелегких переживаний, но в глубине души Чандра понимала: Джайя желала ей только добра. Сказать по правде, девушка чувствовала, что перед ней надо бы извиниться, но притом твердо внушить: бывшая – бывшая! – ученица не желает, чтоб бывшая наставница таким же образом «оберегала» ее впредь.