– Да, – согласилась Нисса.

– Ни я, ни ты такого другой бы не пожелали.

– Да, – вновь согласилась Нисса, погладив Чандру по щеке, смахнув с нее слезу, которой сама Чадра и не заметила.

Прикосновение эльфийки оказалось приятным, нежным, мягким – о, каким мягким! Прекраснее, чем всё, что Чандра когда-либо испытала за свою долгую краткую жизнь.

«Конечно, этого мало. Конечно, от этого чуточку грустно. Однако такой поворот – вовсе не трагедия. Наконец-то, после многих сомнений, хотим мы всего этого или нет, понять, что этому не бывать – что ж в этом за беда? Мы были, мы будем. Но только Нисса живет в состоянии “Есть”, а я жить с ней в состоянии “Есть” не могу. Такой уж я родилась, и другой мне не стать никогда».

Нисса шагнула назад, и Чандра последовала ее примеру. Казалось, обе, не задыхаясь, без суеты, всплыли из глубины вод на открытый воздух. Да, все это было очень похоже на ночное купание под тонким серпом луны: вот они совсем ненадолго скрываются под поверхностью, но прежде, чем легкие заноют, требуя воздуха, поднимаются наверх, переходят из мира в мир, едва – да и то лишь на миг – потревожив отражение полумесяца в зеркале вод, чтоб каждая смогла сделать новый, спокойный, очищающий вдох…

«И сказать “прощай”».

– У тебя здесь, на Зендикаре, своя работа, – сказала Чандра.

На этот раз Нисса не потрудилась даже кивнуть. Она знала: теперь Чандра понимает ее язык – язык тишины, язык безмолвия. Ни той ни другой никаких усилий, никакой борьбы больше не требовалось.

Однако Ниссе тоже хотелось освоить язык Чандры – хотя бы несколько слов.

– А что будешь делать ты? – спросила она. И это вновь привело Чандру все к тем же прежним вопросам.

«Что буду делать я? Чего я хочу? Кем я хочу быть?»

Охотницей, как Враска? Убийцей, как Кайя? Просто заботиться об одной только собственной жизни, как Рал? Нет, нет и нет.

«Хочу стать героиней. Хочу помогать народам. А если совсем откровенно, хочу стать такой же, как Гидеон, будь все оно проклято, Джура».

Вот так Чандра Налаар в ту же минуту, не сходя с места, и порешила: она хочет быть такой же, как Гидеон. Разумеется, добиться успеха удастся не всякий раз, но главное, самое важное – не сдаваться, держаться выбранного пути, чего бы это ни стоило. Именно так поступил бы сам Гид.

«Впрочем, я снова слишком уж все упрощаю…»

Дело-то в том, что она – вправду охотница, вправду убийца, и собственная жизнь ей, конечно же, дорога… и эти три истины влекли за собой колоссальное, всесокрушающее чувство вины. Но ведь и Гид вполне мог чувствовать то же самое.

«И потому, сумев дорасти до него, я получу шанс отыскать дорогу к победе над этими чувствами, пройти через них, оставить их позади…»