– Всё, мне это надоело, – коротко бросила она. – Не желаете признаться и, как говорится, облегчить свою участь чистосердечным раскаянием – воля ваша. Встали и пошли вперёд, вы, оба!

– А если нет, то что? – дерзко осведомилась Марица, но едкая и злая ухмылка разом сменилась гримасой боли: Аэсоннэ одним движением оказалась рядом, моментально заломив ведьмочке за спину правую руку так, что та согнулась в три погибели и только и могла, что верещать от боли.

– Шагай, – немилосердно пихнула её драконица. – Ты забыла, смертная – облик у меня человеческий, да сила-то – моей расы!

– Ай-ай-ай!.. ой, больно, больно!..

– А ты шагай. И знай, что я почую любое твоё чародейство прежде, чем ты сама успеешь о нём подумать.

– А вы, маэстро? – против ожиданий, Фесс не чувствовал никакого зла на старого волшебника. В конце концов, украсть «Душу Дракона» у Фреарна мог только настоящий мастер…

– Я не пойму, зачем я вам… – слабым голосом простонал он. – Но хорошо, хорошо, я пойду!.. Только пусть ваша спутница не мучает Марицу!..

– Ничего с ней не будет, – хладнокровно отозвалась Аэ. – А оставить вас тут мы не можем. Решительно не желаем вернуться к намертво замурованному выходу. К вашему искусству, мэтр Гольдони, мы относимся более чем серьёзно. Так что вперёд! Я чувствую, камень неподалёку…

Так они и зашагали – впереди всех согнутая в три погибели Марица, злобно шипевшая что-то сквозь зубы, но, судя по всему, просто какие-то рыночные ругательства, потому что Аэ лишь усмехалась.

– Как-как? Курица неудовлетворённая?

Некромант, по-прежнему старавшийся отмалчиваться и предоставивший говорить почти исключительно своей драконице, шагал последним. Он почти не смотрел на сгорбленную спину маэстро, он слушал.

Та сила, что проснулась в глубине катакомб, тоже затихла, затаилась, но никуда не исчезла.