Наташа сильнее прижала ко лбу пакет с полурастаявшим льдом.

До нее донеслись ругательства. Русские. Это Ава все еще пыталась принять душ в крохотной ванной за стенкой. Наташа понимала, что бесполезно и пробовать.

Даже холодная вода здесь кажется холоднее.

В комнате повисло напряженное молчание. Наташа неловко отвернулась от Алекса. Она не привыкла к таким долгим... разговорам.

Ее брат – А ведь он мой брат, верно? – перевернулся на спину и уставился в потолок.

– Знаешь, когда мы с тобой виделись в прошлый раз, я считал себя единственным ребенком в семье, живущей в Нью-Джерси. А теперь, оказывается, у меня сестра из России, подружка с Украины...

– Подружка? – переспросила Наташа. – Вы когда познакомились? Несколько дней назад?

Отлично.

– И головная боль такая, что накрыла бы весь Атлантический океан, – закончил Алекс, не обращая внимания на реплику Наташи. Он потер висок.

Ты еще только ребенок.

Наташе было его жаль. На самом деле ей было жаль их обоих.

На дешевом матрасе в окружении грязных ковров, отклеивающихся обоев и штукатурки с разводами от воды Алекс казался таким юным.

А Наташа вдруг почувствовала себя старой.

– Больно, да? Когда пытаешься вспомнить? – Наташа подошла к его кровати, села рядом и протянула свой пакет со льдом. – Когда в «Красном отделе» мне впервые стерли память, мне казалось, что голова вот-вот взорвется. Я уже думала, что у меня рак мозга. Когда Иван мне все рассказал, я восприняла это почти с облегчением.

– С облегчением? – Алекс сел и взял лед.

– Ну, это были старые времена в «Красном отделе». Планка у меня была низкая. – Наташа посмотрела на него. – Даже теперь боль возвращается, когда я пытаюсь вспоминать некоторые вещи.