Наташа за считанные секунды разбирает штурмовую винтовку. Ее лицо неподвижно, как камень. Иван молча наблюдает, закуривая «Беломорканал».
Наташа за считанные секунды разбирает штурмовую винтовку. Ее лицо неподвижно, как камень. Иван молча наблюдает, закуривая «Беломорканал».
Ава сидит на стуле в лаборатории, одна из дюжины детей, усаженных в одну линию. Ее лоб и запястья опутаны проводами. Голос Ивана начинает обратный отсчет: «Три, два, один...» – и Ава зажмуривается от громкого треска, эхо которого заполняет все помещение. Эксперимент «Красного отдела». Ава смотрит на маму, стоящую за стеклянным экраном, и видит, что та плачет.
Ава сидит на стуле в лаборатории, одна из дюжины детей, усаженных в одну линию. Ее лоб и запястья опутаны проводами. Голос Ивана начинает обратный отсчет: «Три, два, один...» – и Ава зажмуривается от громкого треска, эхо которого заполняет все помещение. Эксперимент «Красного отдела». Ава смотрит на маму, стоящую за стеклянным экраном, и видит, что та плачет.
* * *
Наташа смотрит в покрытое ржавчиной зеркало над раковиной «Красного отдела». Морщась, она рассматривает шрам на верхней части руки. Порезы крест-накрест напоминают песочные часы. Все Наташино тело покрыто синяками и ссадинами. Она набирает в ладони воду и плещет себе в лицо, а затем снова поднимает взгляд на себя в зеркало. – Придет день, и я убью тебя собственными руками, Иван Сомодоров.
Наташа смотрит в покрытое ржавчиной зеркало над раковиной «Красного отдела». Морщась, она рассматривает шрам на верхней части руки. Порезы крест-накрест напоминают песочные часы. Все Наташино тело покрыто синяками и ссадинами. Она набирает в ладони воду и плещет себе в лицо, а затем снова поднимает взгляд на себя в зеркало
Ава лежит на койке и смотрит на свою куклу Каролину. Руки у девочки связаны. Глаза покраснели от слез. Но даже теперь она тихонько напевает мелодию из балетной студии. Чайковский. – Я убегу, Иван Сомодоров. Однажды я уеду отсюда далеко-далеко, как папа. Тебе не заполучить меня, как ты заполучил маму...
Ава лежит на койке и смотрит на свою куклу Каролину. Руки у девочки связаны. Глаза покраснели от слез. Но даже теперь она тихонько напевает мелодию из балетной студии. Чайковский
На этом воспоминания сошли на нет, уступив дорогу темноте, а затем, наконец, свету.
– Она приходит в себя, – сказал Алекс. По крайней мере, Ава подумала, что это говорит Алекс. Его голос звучал откуда-то издалека.
Ава открыла глаза. Она лежала на кровати. Алекс сидел рядом, положив руку ей на спину.
– Слава богу. Ты очнулась. Ты справилась. – Он поцеловал ее в щеку.