Смекнув, что вновь в тупике и дальнейшие измышления бесполезны, я невольно дернул губой. Поднял взгляд на Талли, и тут сообразил, что слишком увлекся мыслями, а особенно мыслями вслух. Девушка смотрела пристально, с некоторой настороженностью. И сама не замечая, поглаживала пальцами ложе арфы в опасной близости от струн.

— Что? — спросил я в лоб.

— Ты слишком быстро соображаешь, — заметила МакСуини. — И восстанавливаешь общую картину. Особенно для того, кто вернулся в город после многолетнего отсутствия. Странно.

Вот дрянь!.. Язык мой — враг мой.

Ругательство чуть не сорвались с губ, но я удержался. Изобразил самое любезное и милое выражение.

— Талли, меня проверяла Инквизиция. Смею тебя заверить, святых отцов все устроило.

— Не сомневаюсь в компетенции служителей Церкви. Но хочешь ты того или нет, Ормонд, но тебе придется пройтись с нами. Таков порядок. Ты же не хочешь, чтоб на твоей репутации лорда появилось некрасивое пятнышко? Или чтоб тебя заподозрили в чем-то неподобающем?.. Мы поболтаем. Расскажешь о том, что произошло. Можно и за кружечкой грога.

На губах девушки появилась обворожительная улыбка, а в глазах заплясали лукавые чертики. И бывалые гварды, стоящие в углах комнаты, дрогнули. Я же почувствовал головокружение, сердце застучало быстро и мощно, а в ушах зашумело.

Возможно, верила в то, что говорила. И скорее не хотела зла. Я слышал эхо того противоречия, что бурлило в ней. Слышал сквозь мощный поток неестественного, сводящего с ума очарования. Вера против подозрений, опаска против понимания, долг против симпатии. Наверное, убеждала себя, что выполнит задачу. Что меня не арестуют, не бросят потом в пыточную.

Делать этого не хотела. Но делала. Ведь что такое чувства?.. Чувства слепы, а сердце — лишь комок мышц. Есть работа, есть протокол, есть порядок.

Я знал ее маленькой задорной девчонкой с косичками, в потешном замызганном комбинезоне. И вечно водящуюся с мальчишками, верховодящую компанией мелкоты. Меня тоже наверняка помнила как чистюлю и книжного червя, застенчивого и немного замкнутого, но оживающего и способного на безумства ради друзей — Брана и Фергюса.

Мы повзрослели и изменились, где-то сломались, где-то переплавились в нечто другое. Приняли иные правила, чужие ценности. И те крохи памяти, что связывали нас, не могли стать надежным препятствием на пути амбиций, долга и прочих серьезных взрослых концепций.

Игры и церемонии закончились. Она меня подозревала. И уверен, при любых раскладах кинется копаться в прошлом, расследовать. А кто ищет, тот всегда находит.