А что если изначально Летопись действительно не являлась эдакой компиляцией сказочек? И Коул упомянул, что такое вероятно, когда пили после моего возвращения.

Святоши же проворачивали аналогичный фокус не раз, стремясь подкорректировать историю и создать новое мировосприятие в умах обывателей. И читая копии, я видел руку цензоров Церкви. Но не задумывался, что тому может быть какая-то веская причина, воспринимал как данность. Хотя не раз работал в подобном ключе, разыскивая оригиналы других книг и документов.

Кто бы мог подумать, что нечто спрятано в Летописи? В книге, которую родители пересказывают детям? Которая воспринимается как нечто абсолютно невинное.

Лишь предположения. Но слишком уж похожие на правду. И опыт говорил, что копать надо в данном направлении. Что самое ценное в нашем мире? Деньги? Нет. Ресурсы? Снова нет. Информация. И в какой-то момент некто выяснил, что в оригинале Летописи сокрыты определенные знания. Настолько ценные, что в гонку ввязались достаточно серьезные игроки.

Сжав и разжав кулаки, я мотнул головой. Ответ один. Чтобы разобраться в происходящем, необходимо достать Летопись.

Взяв со стола серую ленту, предварительно извлеченную из ремня, я достал металлическое зернышко и задумчиво покатал в пальцах.

Зачем рубить с плеча, если можно начать с малого? Например, довести до конца то, что задумал. И быть может, в процессе удастся получить новые сведения. Тогда уж и принимать решение.

И будто в унисон мыслям раздались шаркающие шаги, и из коридора вышел Дампир с охапкой бумаг в руках, большим вещевым мешком. Бросил на стол, уселся в кресло напротив и вонзил в меня испытующий взгляд голубых глаз. От него веяло растерянностью, что случалось нечасто, едва сдерживаемым гневом и тревогой.

Естественно, пришлось рассказать о последних событиях. Причем, практически едва переступив порог грота. Старик наплевал и на то, что приплелся я едва живой от усталости, раненный, грязный и окровавленный. Когда выжал все, что мог, выдал несколько емких комментариев и новостей. В частности, поведал об изысканиях по поводу личностей революционеров-пролетариев, поделился парой слухов о том, кто мог захватить Бегущую Кошку. Вскользь упомянул, что так и не нашел следов Лиама и заметил, что сие странно — обычно кровавым и знаменитым наемникам трудно замести следы в крупном городе. А еще Старик долго виртуозно ругался насчет Коула и Фергюса, внимании Тайной службы, Заказе и «том дерьме», что я притягивал с момента прибытия в Тару.

Пришлось рассказать ему и о своих намерениях, и о догадках, что породило новый виток обсуждений. И лишь слегка остыв, Уильям отпустил меня мыться, а сам отправился выполнять просьбу по сбору бумаг и оборудования. Но пока копался, видимо обкатывал новую информацию на жерновах разума, делал выводы и задавался вопросами. Но в отличие от меня не мучился абстрактными тревогами, а зрел в суть.