— Клянус-с! Клянус-с! — жарко заверил проводник, испуганно поежившись и почти расплескавшись по стене металлической трубы-тоннеля. — Моя знает мес-с-сто. Мы с-с-с блис-с-скими ж-жили рядом. Тут тепло.

— Так с хера ль убрались, если нравилось? — буркнул мелкий.

— Когда с-слиском тепло и с-сухо, тоз-з-зе плохо. Не рас-стут грибы, — пояснил проводник. — И плес-с-сень. И кры-с-с тут начали травить. Нет еды, плохое место. Хоть и тепло.

— Только и можете, что жрать крыс и дерьмо, — фыркнул жилистый, сильнее скорчил рожу. — То высокородные мудаки, то бледные ушлепки. Чем я провинился, Господи?

Последний выпад предназначался и мне. А также злобный взгляд маленьких бесцветных глаз, брошенный украдкой. Но я равнодушно промолчал. И работяга, лишенный пищи для конфликта, поворчал, но достал из сумки маленький баллон с горелкой. Усилил яркость налобного фонаря и осмотрел толстую решетчатую плиту, преграждающую путь: заросшую ржавчиной, грязью и пылью так, что казалась пастью чудища. Высек искру, зажег горелку. А затем оглянулся и буркнул зло:

— Ты следи. Не хочу, чтобы в загривок вцепилась какая-то тварь.

— Работай, — холодно ответил я. — Прикрою.

Нужно сказать, что опасения жилистого не были беспочвенны. Пока пробирались через паутину труб и коридоров, пару раз сталкивались с уродливыми монстрами. Однажды из темноты на нас кинулись крысы-переростки — в холке по колено, толстые, с острыми зубами и красными глазками. Отвратительно попискивая, рванулись на свет, принялись прыгать, целя в шею. И лишь когда я пристрелил четвертую тварь, стая испуганно дрогнула и отступила, разбежалась по отноркам и щелям.

В другой раз, когда пробирались мимо ямы со зловонной жижей, по маслянистой поверхности пробежала рябь, круги. Из месива выстрелили тонкие, но сильные осклизлые щупальца. Одно захватило голень проводника, и тот, истошно завизжав, рухнул на камень, его стремительно поволокло к провалу. Лишь расторопный удар молотка работяги спас бледного от неминуемой гибели. Я добавил пару пуль в густую слизь, вместе с жилистым подхватили проводника за шиворот и поторопились убраться.

Никто не упоминал о подобном в официальных записях. Но городские легенды полнились слухами о монстрах. О пожирателях детей, мозгоедах, гигантских пауках и мокрицах, металлических блохах, блуждающих душах туату, высасывающих жизнь из встречных.

Кто-то смеялся над историями, обзывая глупыми сказками. Кто-то вздрагивал от страха. А я же знал, что существуют. На дне глубоких пещер, в заброшенных городах и гротах. Там, где поменьше людей. Где имелись возмущения в Изнанке благодаря деятельности Лиги или наличия искажений от множества теургических артефактов. Ну, или там, где прорывалась Тьма. Ведь живое одинаково легко менялось и трансформировалось под влиянием и Той стороны, и демонических эманаций, превращалось в нечто новое, чудовищное.