Черт! Черт! Черт! Сергей даже застонал от внутренней, сдавливающей сердце боли. Выходит, все-таки Бульдог оказался прав! Его действительно отдали на заклание, будто какого-то жалкого безмозглого жертвенного барана!

— Чего скис, парень?! ― окрик гвардии сержанта в сочетании с довольно ощутимым тычком в плечо заставил Сергея очнуться и поднять глаза. ― Не ты первый и не ты последний. Иногда сотни или даже тысячи шли под нож ради общественного блага. А чего, нормальная практика!

— Нормальная практика… ― Сергей задумчиво и в то же время горько повторил слова старого сержанта. ― Ну и как теперь дальше жить, если знаешь, что тебя в любой момент продадут ни за грош? Кому и чему верить?

— Жить надо в любом случае, раз уж угораздило на свет народиться, ― осклабился Бульдог. ― А верить? Вот всем им… ― сержант указал взглядом на занятых своими делами бойцов. ― Им можешь верить смело и беззаговорочно. Бабы тебя рано или поздно разлюбят; друзья-приятели предадут, лишь только встанет выбор «ты» или «они»; держава ― наплюет, сдаст и подставит во имя каких-то там высших интересов. Но в этом мире существует одна штука, которая не согнется, не проржавеет, не протухнет и зовется она ― солдатское братство. И вот кроме него я больше ни во что не верю. Именно поэтому я сейчас здесь.

Бульдог произнес последнюю фразу и как-то воровато зыркнул по сторонам, будто искал тех, кто с ним не согласится или даже хуже того упрекнет во лжи. Как и следовало ожидать, таких в казарме не отыскалось. Правда, Виккерс саркастически хмыкнул, а Солома состроил какую-то очень гаденькую ухмылочку.

— Ну, ладно, хрен с вами… ― Лепс пошел на попятную. ― Пусть имеется еще она причина… Но скрепленное кровью братство это все же по-настоящему сильная штука.

— Хорошо сказано, господин сержант. Я обязательно запомню.

Молодой новгородец похвалил командира, однако в этой похвале так и сквозила горькая ирония, которой отчасти поспособствовало поведение двух разведчиков. Виккерс и Солома явно что-то знали: может, лично о Бульдоге, может, обо всем их батальоне, может, кое о чем другом, но молчали. Именно это молчание, да еще парочка брошенных друг на друга быстрых многозначительных взглядов и насторожили юношу.

— За тебя, салабон, между прочим, сто штук давали. Совсем неплохие деньги, ― Бульдога разозлили тон и недоверие Сергея. ― И ты думаешь, кто-нибудь на них польстился?! Тех трех уродов, что пришли по твою душу, допросили как следует, а затем пустили в расход, и даже рука не дрогнула.

— А потом вон Солома свез их на подшефную ферму, на удобрения. Не пропадать же добру! ― добавил пикантных подробностей Виккерс.