– Прекрати, – отмахнулся от его слов правитель: – К чему это пустопорожнее славословие между нами? Ааа… Понимаю, – подмигнул он обалдевшим от такой смены маски, людям: – Вы из низших и вы тут впервые, да?

– Да, повелитель, – с трудом произнёс Игорь, царапая словами внезапно пересохшее горло.

– Сифирон. Меня зовут Сифирон. И – давайте по-простому. Без выкрутас. Так вы – низшие?

– Да, великий Сифирон.

– Просто Сифирон, мы же договорились, – с улыбкой погрозил ему пальцем правитель: – Но раз Одиннадцатый сделал вас Ближайшими и даже послал ко мне, – последовало очередное подмигивание: – То он вам весьма доверяет. Уверен – год, может чуть больше и вы перейдёте ту грань, что отделяет вас от долгой и наполненной благами, жизни. Прошу, – Взмахнув рукой он указал на узкую дверь: – Идите за мной.

После режущих глаз грубых граней стен официальной, в кавычках, комнаты, помещение, оказавшееся за дверью, прямо-таки радовало взор плавностью завершённых линий и вниманию к деталям отделки.

Квадратные стеновые панели, выполненные из темного от времени, дерева, чередовались со своими собратьями, затянутыми светлой тканью, образуя подобие бесконечной шахматной доски. Материя светлых квадратов не была пустой, неся на себе то затейливый рисунок, вышитый тонкой золотой нитью, то изображение сценки из истории Хаваса.

Так, на одной из панелей, красовался длиннобородый муж, державший в руках свиток, на другой – белоснежное, со множеством колон, здание. Неизвестный автор этих полотен не обошёл своим вниманием и прекрасную половину человечества. Сразу с нескольких холстов на людей смотрели миловидные девичьи лица, а ещё на нескольких, были изображены купальщицы, застигнутые зрителем врасплох и поспешно, хоть и не слишком тщательно, прикрывавшие свои прелести.

Пол, сохранявший и продолжавший рисунок стен, так же нёс на себе узор, сплетённый из тончайших линий, выполненных сверкающим как ртуть, металлом.

Блестящие полосы, встречались, сливаясь в одну, расходились целыми гроздьями и пересекались, создавая сложные построения, при пристальном взгляде на которые, начинала кружиться голова.

Нельзя, решительно невозможно было, описывая обстановку комнаты, обойти вниманием мебель.

Просторное помещение, казалось, было выставкой различных стилей, собранных сюда рачительным коллекционером. Массивные столы чьи поверхности были покрыты цветными мозаиками, соседствовали с ажурными конструкциями кресел, на которые не то что сесть – смотреть было боязно из-за опасения, что их воздушные формы не выдержат чрезмерно пристального взгляда.