Мои слова, рассыпаясь радиоволнами, бессмысленно улетают в пустоту. Я нажимаю на спуск.

Моего товарища Ёнабару унёс первый же вражеский выстрел — копьё проткнуло его костюм. Сломанный наконечник, выскочивший из тела, был измазан кровью, машинным маслом и другими непонятными жидкостями. Костюм Ёнабару ещё секунд десять по-дурацки плясал, а затем замер. Звать медика не было никакого смысла — ниже груди зияла двадцатисантиметровая сквозная дыра. Сила удара опалила скрутившуюся на краях раны кожу. Вокруг плясало несколько язычков оранжевого пламени. И минуты не продержался после сигнала об атаке. Конечно, Ёнабару любил считать себя опытнее всех и рассказывать, кто в детективе убийца, но даже он не заслуживал смерти.

Сто сорок шесть человек моего подразделения — семнадцатой роты третьего батальона двенадцатого полка триста первой бронепехотной дивизии — компактно десантировались на северном краю острова Котоиуси. От нас требовалось лишь высадиться из транспортных вертолётов, залечь в засаде за левым вражеским флангом и перестрелять убегающих от лобовой атаки по центру. Но… Ёнабару умер внезапно, не успев толком повоевать. Интересно, мучился ли он перед смертью? Не успел я глазом моргнуть, как уже со всем своим отрядом оказался в гуще боя. В нашу сторону стреляли и враги, и союзники. В наушниках были только вопли, всхлипы и бесконечное «Fuck! Fuck! Fuck!». Что за срань! Наш взводный сдох, ответственный сержант — тоже. Не гудели вертолёты поддержки. Связи не было. Отряд разбежался.

Я выжил, потому что сразу после смерти Ёнабару припал к земле. Пока остальные проявляли чудеса героизма, я дрожал и прятался за бронекостюмом мертвеца. Костюмы, защищавшие нас, — гордость Японии, механизированная броня из композитных пластин. Я трусливо прикинул, что раз уж у одного слоя защиты не получилось остановить вражеские копья, то хотя бы два справятся. Надеялся, что если спрячусь и не буду смотреть на врагов, то те рано или поздно исчезнут.

Короче, я зассал. Я всего лишь новобранец, только прошедший подготовительные курсы. Меня научили обращаться с автоматом и сваебоем, но до нормального уровня владения ими мне как до звёзд. Любой дурак может нажать на спусковой крючок — ба-бах! — и готово! Но когда стрелять, куда стрелять, как попасть во врага? В кого целиться, чтобы вырваться из окружения? Мне отчаянно не хватало знаний о том, как вести себя на поле боя.

Над головой просвистел ещё один снаряд.

Во рту разлился железистый вкус крови, доказывающий, что я пока жив. Ладонь под рукавицей взмокла. Костюм вздрогнул, намекая, что батарея на последнем издыхании. Пахнет маслом — запах просачивается снаружи через барахлящий фильтр. Вонь от вражеских трупов напоминает запах мятой листвы.