– Мне всё равно, – отвечает он. – Какая разница? Меня не интересует её семья. Я её люблю. И ничего не могу изменить. Так случилось.

Упёршись одной рукой в бок, ладонью другой руки он потирает голову, будто прогоняя ноющую боль. Заметив у стены каменную скамью, Джаред обессиленно опускается на неё и прячет лицо в ладонях.

– Мне тоже придётся нелегко. Наша стая принимает чужаков, но только ликанов. Если я выберу себе в пару гарднерийку, стая откажется от меня. Семья меня не бросит, но обратно я смогу вернуться, только если моя спутница станет ликанкой.

Я сажусь рядом с Джаредом.

– Айслин не хочет становиться ликанкой. Ей нравится её жизнь в Гарднерии, и она очень любит свою семью.

– Да, я понимаю. – Джаред умолкает, и мы вместе слушаем доносящиеся из-за двери всхлипы Айслин.

– Джаред, – положив руку ему на плечо, прошу я. – Разреши ей подумать. Она не ожидала, что ей так понравится… целоваться с тобой. Она всегда избегала лишних прикосновений.

– Рэндалл – идиот! – рычит Джаред, обнажая снежно-белые клыки. – От одной мысли, что он может спариться с Айслин, меня тошнит. По-настоящему.

– Знаешь, Джаред, – вздыхаю я. – Её тоже от этого тошнит.

Ликан поднимает на меня умоляющий взгляд:

– Она ещё скажет мне что-нибудь? До того, как обручится с этим чокнутым?

– Надеюсь, что вы ещё всё обсудите. Только дай ей прийти в себя. Мне кажется, она тоже влюблена в тебя, и эти новые чувства её пугают.

– Я ни за что не хотел бы её пугать.

– Я знаю.

– Ты с ней поговоришь? Ты передашь ей то, что я тебе сказал?

Он смотрит на меня так печально, с такой надеждой, что отказать ему выше моих сил.

– Я ей всё расскажу.

– Спасибо, – с облегчением вздыхает Джаред.

Айслин по-прежнему сидит на кровати, но больше не плачет, а только смотрит прямо перед собой остекленевшим взглядом.