Объявления, гласящие: «Разыскиваются…», появляются уже на следующее утро.

Они красуются во всех тавернах, в каждом общежитии и лектории.

Впервые заметив белые, новенькие листы пергамента, я цепенею от ужаса. Утренний ветер приносит с собой леденящий холод, от которого стынут щёки и болит горло. Даже завернувшись в тёплую накидку и натянув шерстяные перчатки, я дрожу от ветра.

Я стою перед доской объявлений возле аптекарской лаборатории. На другой стороне улицы три студента-эльфхоллена замедляют шаг перед другим листком, прикреплённым к уличному фонарю. Они тесно сдвигают головы и читают вслух, мрачнея с каждым словом.

Совместным приказом вооружённых сил Верпасии и Гарднерии объявляется розыск всех причастных к разрушению военного лагеря Четвёртого дивизиона Гарднерии. За сообщение о местонахождении виновных объявлено вознаграждение.

Восставшие… Революционеры… Сопротивление. Я пробегаю глазами короткие строчки, и эти слова подмигивают мне, как спасительные маячки. Каждое из этих слов вонзается мне в сердце, будто ледяной кинжал. Я вдруг отчётливо понимаю, что так теперь называют меня, братьев, наших друзей…

Сердце у меня застывает и падает в бездонную пропасть.

Это о нас теперь пишут на каждом столбе.

Я читаю, борясь с головокружением, прогоняя застилающий глаза туман.

Любую информацию о тех, кто имеет отношение к разрушению лагеря Четвёртого дивизиона Гарднерии, следует немедленно предоставить недавно назначенному начальнику лагеря – коммандеру Лукасу Грею.

А над объявлением о розыске красуется напоминание о том, что Йольский бал состоится в следующие выходные.

Он вернётся. Моё сердце бьётся как бешеное. Он приедет, чтобы пойти со мной на бал и найти виновных в уничтожении лагеря.

Все мои страхи завязываются в огромный тугой узел.

Как, скажите на милость, нам спрятаться от Лукаса Грея?