– Да. И довольно сильно.

– Это хорошо. Закройте дверь, пожалуйста. Я приготовил вам ещё кое-что почитать.

Притворив дверь в кабинет, я усаживаюсь у письменного стола на стул для посетителей, а профессор Кристиан что-то ищет на книжных полках. Он вынимает одну толстую книгу за другой, некоторые заталкивает подальше, другие перекладывает на стул, где уже громоздится целая гора старинных томов.

– Похоже, вы нашли отличное применение своему бесспорному магическому бессилию, – говорит он с лукавой улыбкой.

– Да, сэр, – соглашаюсь я, заговорщически приподнимая брови. – Да вы и сами не скучали.

Усмехнувшись, Джулиас подмигивает мне, шутливо грозя пальцем.

– Однако вы меня обошли. Шестнадцать детей фей, выведенных из Гарднерии, против ваших ста двух шелки, возвращённых в море, – и это только в этом месяце! Мне придётся поднажать, чтобы сравнять счёт.

– Честно говоря, это не моя заслуга, – краснея, улыбаюсь я. – У меня есть могущественные друзья.

– И у меня, Эллорен Гарднер, – смеётся Джулиас. – Куда же без друзей. И возблагодарим за них высшие силы! – Он откладывает в сторону ещё одну книгу и уже без тени улыбки произносит: – Мы с Ферниллой и Лукрецией давно пытались убедить членов Сопротивления, что нужно помочь шелки, однако к нам не прислушались. А вам удалось провести эту операцию в самый последний момент. Отлично сработано, Эллорен.

– Но ведь не я освободила шелки…

– Иногда самое трудное в том, чтобы подтолкнуть колесо истории, – многозначительно улыбается мне профессор.

Он снова поворачивается к полкам с книгами, а я набираюсь храбрости, чтобы наконец задать очень важный вопрос.

– Джулиас, Тьерни… и её брат…

– Я знаю, – почти сурово обрывает меня профессор. – Я делаю всё, что могу. Боюсь, теперь всё зависит от Гунтера Ульриха. Амазы уступать не намерены. Они отказались пропустить на свою территорию мужчин… даже беженцев.

У меня перед глазами встают обожжённые железом руки Айвена.

– Айвен говорил, что вы давно знаете его семью.

Профессор вопросительно поднимает брови.

– Верно. Я видел Айвена совсем крошкой.

– А его мать?

– Мы старые знакомые.