Теперь Роджер был крайне опечален.

– Ну и что с этого? – женщина покрепче перехватила его руку. – Ты же сделал то, чего хотел, разве нет? Ты ведь намеренно призвал своего дядю.

– Да, так и есть… Просто…

– Ты же пришел поговорить, – подбадривала его собеседница, – так выкладывай.

– Я все думал о том, как бы было здорово делать так время от времени, понимаешь? – парень будто бы опасался взглянуть на свою тетю. – И, может быть, потом я бы мог призвать и других. И у вас было бы чувство, что они рядом. Что они не умерли.

Леруа улыбнулась. Слишком заботливо и по-матерински.

– Ты же понимаешь, что это так не работает? – аккуратно поинтересовалась она. – Во-первых, ты бы не смог призвать кого-либо другого, потому что для этого нужна особая связь. У тебя есть такая с Шерманом из-за твоей мамы. А Мэдди смогла призвать Тессу из-за своей мамы. И это все еще чудо, потому что вы даже не были знакомы лично. Во-вторых… Они умерли, Роджер. И их духи, не состарившиеся ни на день, лишь очередное напоминание об этом. Живые должны быть среди живых, а мертвые… Ты знаешь.

– Тогда почему, – Редлок приподнял плечи. – Зачем мне была дана эта сила? Зачем я призвал их сейчас? Вам стало легче на мгновение, и мама сейчас спокойно спит, но как долго это продлится? Я чувствую, будто бы больше ничего не могу сделать, и мне это не нравится.

– Роджер, тебе пора прекратить думать о том, как всех спасти. Это не твоя работа. Ты уже и так сделал куда больше, чем от тебя требовалось. Ты хочешь ответа на вопрос – сколько это продлится? Я не знаю. Но я надеюсь, что так теперь будет всегда. Потому что мы не в силах сделать что-либо еще. И это нормально, мы всего лишь люди.

– Я не знаю, как отпустить, – растеряно промолвил парень. – У тебя ведь наверняка было такое чувство? Будто бы ты мог сделать что-то еще, но не сделал.

– Конечно же, – Антуанетта устало вздохнула. – Больше, чем один раз.

– И как ты с ним справилась?

– Я с ним не справилась, – женщина виновато улыбнулась, посмотрев на племянника. – Вот почему я прошу тебя перестать строить из себя спасителя. Я не хочу, чтобы ты потом жил с этим чувством всю свою жизнь. Война и то, что от нее осталось – это наше бремя. И только наше. Тебе вообще не следует об этом думать. Ты меня понял?

– Это нечестно, – будто бы сопротивляясь, ответил Роджер, качая головой.

Взгляд Тони теперь был каким-то размытым, уходящим куда-то в прошлое:

– Так и есть. Я скажу тебе кое-что, что однажды сказала своему дорогому другу.

Роджер посмотрел на тетю внимательно, готовясь ловить каждое слово.