Соня беззвучно разрыдалась, складывая письмо обратно в дневник. Ее руки слегка дрожали, пока она доставала из комода снимок, отданный ей Роджером. Ее любимые тетя и дядя. Она смотрела на них с такими сверкающими глазами. Вложив фотокарточку в ежедневник, а его – обратно в полку, чаровница поднялась с кровати. Слегка промокнула веки, подойдя к зеркалу. А затем закружилась. Закружилась по всей комнате, возвращая солнце на свое лицо. Вернувшись к повседневным делам. К выбору наряда. Думая о том, как прихорашивалась София перед приходом Мэттью. И как он делал вид, что она не выглядит лучше, чем обычно, но сам при этом задерживал дыхание. И о том, что Софи прекрасно знала об этом. И Мэтт прекрасно знал, что она знает.

Констанция Браунхол сидела в кресле в своем кабинете, неспешно дочитывая одну из множества книг, покоящихся там. Конкретно эта, кажется, была авторства ее названой дочери – Антуанетты Леруа. Правда, писала она под каким-то диковинным псевдонимом, отчего Конни каждый раз забывала, что это именно ее произведение.

Дверь слегка приоткрылась – Люсиль заглянула в комнату, но мать ее не заметила. Тогда она подождала несколько секунд, любуясь ее силуэтом, а затем едва слышно постучала.

– Да-да? – Конни взволнованно посмотрела на дочь. – Дорогая?

– Можно тебя прервать? – виновато поинтересовалась колдунья.

– Да, конечно. Проходи, – женщина поспешила отложить свое чтиво.

Люси неспешно подошла к собеседнице и села напротив нее.

– Что-то случилось? – бывшая глава комитета поправила плед, закрывающий ее плечи.

Девушка смотрела на нее ласково, немного восхищенно. Глазами, полными любви. Это молчаливое созерцание длилось несколько дольше, чем обычная пауза.

– Люси?

– Прости меня, мам, – наконец-то промолвила она.

Констанция была сбита с толку от такого начала. Она нахмурилась, позволяя своему лбу покрыться еще большим количеством морщинок.

– Мы уже говорили об этом, Люси, – женщина отмахнулась.

– Я знаю, – сейчас колдунья выглядела на свой возраст; не как бунтующий подросток, а как девушка, осознающая ответственность за свои слова и действия. – Но мне нужно сказать это тебе еще раз. Чтобы ты поняла.

– Я понимаю. Все нормально.

– Нет, не нормально! – вдруг расчувствовалась колдунья, роняя слезы на свои колени.

Ее мать невольно вздрогнула, и в ее глазах появилось столько переживания и сочувствия, что от такой резкой перемены замирало сердце.

– Я так злилась на тебя так много лет, хотя ты не сделала ничего плохого, – продолжила девушка, улыбаясь сквозь слезы. – Ты не виновата в том, что тебе пришлось спасать целый мир. И нет ничего плохого в том, что ты стала такой сильной. В том, что люди тебе благодарны. В том, что они восхищаются тобой. Ты никогда не требовала от меня быть такой же…