– Честолюбие, – ответил Ваанес, и по лицу изменника Уриэль понял, что ему можно верить. – Он стремится быть лучше, пойти против уготованной судьбы, но всё его окружение захлёстывает с головой и подавляет любые попытки вынырнуть из этого ужаса. Если бы мне было дело до всего этого, я бы проникся к нему жалостью, но я видел, на что тот способен, и жалость – это последнее, что ему нужно. Он монстр, каким никогда не стремился стать.

– А что насчёт тебя? – спросил Уриэль. – Ты все еще монстр?

– Я не знаю, возможно, – ответил Ваанес, кивая в сторону татуировки на его плече. – Но, может быть, и нет. Я свёл эту татуировку давным-давно. Но теперь она проявилась снова. Скажи мне, что это значит?

– Это ничего не значит, – рявкнул Уриэль, схватив Ваанеса за горло и запрокинув ему голову назад. На долю секунды им овладело дикое желание свернуть шею ренегату. Уриэль мог сделать это, он мог убить сидящего перед ним врага прямо сейчас, но не стал. В убийстве заключённого не было никакой славы и к тому же это было ниже его достоинства.

Он выпустил Ваанеса и отвернулся. – Что ты сам думаешь на этот счёт?

– Не знаю, но её не было до тех пор, пока мы не добрались до Калта. Возможно, это признак того, что я не лишён шанса на искупление. А может просто Коракс решил заявить права на мой труп. Кто знает…

– Искупление – это не то, что предлагают дважды – сказал Уриэль.– Ты сделал свой выбор, и теперь пришло время столкнуться с последствиями. Мы поймали тебя, и теперь придётся ответить за все жизни, которые ты оборвал. На Тарсис Ультра и на Таренте.

Когда Уриэль заговорил, Ваанес отвернулся, пряча глаза, пока тот перечислял его преступления. Возможно, это было просто чувство вины, а не раскаяние. Но есть ли разница?

– Так чего же ты хочешь, Ваанес? – спросил наконец Уриэль.

– Я хочу умереть, – ответил ренегат. – Я недостаточно силен духом, чтобы идти по праведному пути, но и проклинать свою душу варпом я не намерен. Для таких как я нет никакого промежуточного пути, поэтому, когда всё будет кончено, обещай, что убьешь меня, и тогда я скажу тебе, куда они направились.

Уриэль смотрел в прищуренные глаза человека, вместе с которым он сражался плечом к плечу, и видел, как тот отвернулся от всего, за что когда-то стоял. У Ваанеса был нрав великого человека, но в нём присутствовал глубокий изъян, который и ведёт его к гибели.

– Что с тобой стало? – проронил Уриэль.

– Я никогда не расскажу тебе об этом, – ответил Ваанес. – Так мы договорились?

Уриэль подумал о том, чтобы солгать Ваанесу. В конце концов, что обещание давало предателю? Ни одна клятва не может считаться обязательной для такого, как он. Но ещё до того, как эта мысль оформилась, Уриэль знал, что солгав Ваанесу, он предаст самого себя.