Таскать у себя за пазухой ключ, в любой момент способный превратиться в ядовитую гадюку, я не собирался.

– Гаррет, ты ведь не Вастарскую сделку заключаешь, правда? – произнес Маркауз. – Чего торгуешься? Бери этот проклятый ключ.

– Нет, пусть он побудет у меня, – неожиданно поддержала меня Миралисса. – Я еще раз проверю ключ. Нужно убедиться, что он абсолютно безопасен.

Вот и чудненько! Я покинул задумчивых эльфов и недовольного графа Крысу.

По дороге в свою комнату я натолкнулся на хмурого Кота.

– Алистана не видал? – бросил он на ходу.

– У Миралиссы был.

Кот кивнул и двинулся по коридору к комнате эльфийки.

– Ты где это шлялся? – Такими словами встретил меня шут, когда я вошел в комнату.

Фонарщика еще не было, и Кли-Кли стелил себе постель на полу, между двух рассохшихся кроватей.

– Ты любитель спать на жестком? – спросил я, игнорируя вопрос гоблина.

– И тебе советую, для здоровья полезно, – сказал шут, взбивая подушку.

– Спасибо, перебьюсь. – И я стал вставлять в уши хлопковые пробки, которые озаботился попросить у заботливой жены хозяина таверны.

– Это еще зачем? – подозрительно сощурившись, спросил Кли-кли.

– А без них уснуть не могу. – Я невольно криво ухмыльнулся, и гоблин, приняв пробки за какое-то мое чудачество, перестал спрашивать.

Кровать после нескольких ночевок под открытым небом показалась подарком богов. В эту ночь я спал как младенец.

Как и следовало ожидать, на следующее утро Кли-кли был хмурым и молчаливым. Он дулся на весь свет, а в особенности на Фонарщика и почему-то на меня. И до того момента, когда взошло солнце и немного растопило его настроение, Кли-кли отказывался со мной разговаривать и лишь сердито фыркал в ответ на мои жалкие попытки наладить отношения. Видно, его очень расстроило то, что он не был предупрежден о ночном храпе Мумра.

Ни Миралисса, ни Алистан ни словом не обмолвились этим утром о ключе и лишь поторапливали нас, намереваясь как можно быстрее отправиться в путь.