Месяц довольно хорошо прогулялся по небу за то время, пока я спал, и теперь был уже в объятиях Солнечного Стрелка, огромного созвездия, располагавшегося на самой границе с горизонтом.
Угорь спал возле Горлопана, рот последнего все так же оставался открытым. Прошло более трех часов, как я уснул, и теперь уже стражу несут Дядька с Медком, сменившие отправившихся спать Угря и Арнха.
Кто-то позаботился о дальнейшей жизни костра, и теперь он маленьким цветком огонька весело поедал дрова. Рядом с огнем сидела Миралисса, иногда окуная палку в пламя. Костер задорно шипел и стрелял искрами, несущимися в ночное небо, прочь от языков пламени.
Я встал и, стараясь никого не разбудить, тихо пошел к огню. По дороге чуть не наступил на Делера. Карлик все же умудрился перекатиться во сне, к счастью, в противоположную от костра сторону.
Я осторожно присел рядом с эльфийкой и стал смотреть, как огонь слизывает кору на палке.
– Тоже не спится? – после долгого молчания наконец спросила Миралисса.
– Да.
– Хорошая ночь, – вздохнула она.
– Если учесть, что мне не так часто удавалось за свою жизнь ночевать в полях, то да. Ночь хорошая.
– Ты даже не знаешь, какой ты счастливый человек, – задумчиво проговорила эльфийка и на миг блеснула клыками.
Я до сих пор не мог привыкнуть к эльфийским клыкам. Человек, наверное, подсознательно опасается кого-то не слишком похожего на него, в особенности если у неизвестного во рту имеются такие зубки.
– Если попасть в безвыходную ситуацию и в итоге отправиться в Храд Спайн – это счастье… – довольно мрачно ответил я, но продолжать не стал.
– Я не о том. Как часто ты выходил за стены Авендума?
– Раза три, – немного подумав, сказал я. – И не дальше чем на лигу.
– Вот-вот. Счастливый. Ты всегда рядом с родным домом.
– Не очень уж он мне и родной.
Никаких ностальгических чувств по стенам Авендума я не ощущал.
– Но ведь все равно это дом. Знаешь, какое у меня заветное желание? – внезапно спросила она.
Я встретился взглядом с желтыми глазами.
– Хочу наконец вернуться домой. Увидеть родной лес, близких, дворец, свои покои, дочь. Скажешь, глупо?