Другой я посмотрел на меня свысока и покачал головой. Я опять попробовал воплотить руку, чтобы хотя бы схватить себя за полу плаща. Мой двойник вновь покачал головой и указал куда-то рукой в латной рукавице с когтями, похожими на сьельсинские. Я обернулся и увидел одинокую светящуюся точку, яркую-яркую.

Звезду, белую и бесконечно далекую.

Мою звезду.

Меня вдруг наполнило теплом – как огнем, как дыханием. Другой Адриан шагнул вперед, клацая церемониальными шпорами в виде черных крыльев. Он не опускал руку, продолжая указывать мне путь. Вперед. Назад. Путь вперед – это путь назад. Назад, в прежнюю жизнь, в прежний мир, к прежней цели.

«Да, – подумал я. – Я готов идти».

Я повернулся к яркой звезде и протянул к ней руку. У меня вновь появилась кисть, вокруг которой, подобно боевым знаменам, трепыхались обрывки кожи. Я сжал пальцами эту далекую звезду и понял, что это вовсе не звезда, а осколок скорлупы, который я получил на Воргоссосе. В том месте, где я его отковырял, во Тьме осталась дыра, сквозь которую пробивался свет, что был ярче любой звезды. Он струился, как чистая вода, унося меня с собой мимо моего двойника, что по-прежнему указывал во Тьму. Я старался не упустить его из виду, следил за его развевающимся черно-красным плащом и божественной Тьмой, молчаливо сверкающей за его спиной.

Свет.

Я и прежде видел реки света, но теперь сам плыл по их волнам, проносясь мимо воспоминаний и непрожитых жизней, непринятых решений – стремительно, так, что мой смертный разум лишь смутно все это осознавал. Я выскочил из-за крутого поворота в вихре времени и оказался в воздухе.

Падая.

Падая.

Я вновь почувствовал, что погружаюсь в глубокую воду. Почувствовал тяжесть. Ко мне вернулся вес. Волосы на затылке намокли – я лежал в озере? На его поверхности?

Меня пронзила лютая боль, и я резко вдохнул. У меня были легкие! Грудь ломило. Мою грудь. Я лежал на земле, радуясь каждому приступу боли, ведь она означала, что я снова живу. Надо мной, как бдительные врачи, нависали деревья. Я был в саду? Я повернул голову, убеждаясь, что она прикреплена к шее. Попробовал встать, увидел помятый и исцарапанный белый нагрудник. Это было мое тело, от головы до пят.

Мои руки…

Моей левой руки не было. Она была отсечена выше локтя. Но ведь я потерял правую? Однако та была на месте, а в ней – рукоять меча, отнятого Аранатой. Меч Олорина. Джаддианское серебро и красная кожа. Я поднял его к глазам, раскрыв рот от изумления. От смятения. Что-то произошло. Со мной что-то сделали. Я с трудом сел, но боль была нестерпимой, вынудив вновь растянуться в воде. Вдалеке я слышал шум сражения, крики людей и сьельсинов, кашель плазмометов и треск горящей древесины.