Серое ничто исчезло — вокруг простиралась равнина, тут и там виднелись низкорослые деревья и приземистые богатые дома с колоннами, не похожие ни на что из того, что ему доводилось видеть. Прямо впереди начиналась ложбина, окаймленная деревьями, и в ней, возле огромного валуна, стояла чуть косо каменная плита высотой в человеческий рост. На плите был высечен символ, не поддающийся описанию. Он не имел ничего общего с символами известных Смиту письменностей. Он был совершенно не похож на любые знаки, которые когда-либо использовали люди, трудно было поверить, что он вообще имеет отношение к письменности, что его могла начертать человеческая рука. И все же было в нем нечто знакомое, и Смит не стал гадать о том, что это за знак, — просто принял его как есть. Он чувствовал некое родство с ним.

Воздух между Смитом и вкопанной в землю плитой морщился и шел волнами. Потоки невидимого «студня» исходили оттуда, вздымаясь все выше по мере того, как удалялись от камня. Смит шел вперед, и радость переполняла его — теперь он знал разгадку. Чем ближе он подходил к камню, тем больше слабело сопротивление вязкого потока. Студенистые волны соскользнули с его плеч и стали опускаться ниже. Теперь Смит видел — желеобразное Нечто истекало из символа на каменной плите. И он направился туда. Он уже почти знал, что будет делать.

За спиной ахнули и часто задышали. Смит обернулся — волчица ошеломленно таращилась на него, словно только что очнулась; ее нагое тело белело сквозь полупрозрачную жижу. Она явно не помнила, что с ними произошло. В ее горящих зеленых глазах не было ни капли понимания, как у человека, бесцеремонно разбуженного среди ночи.

Вязкие волны опустились до пояса, и Смит двинулся к цели быстрее. Он уже выиграл эту битву. Он больше не боялся, хотя по-прежнему не знал, какого врага одолел и что за кошмарная участь была уготована им. Смит знал, что должен сделать, и с остервенением пробивался к каменной плите.

Когда он подошел к плите, невидимая река по-прежнему была ему по пояс. Смит на мгновение испугался, что не сможет остановиться, что ему придется погрузиться в плиту, в высеченный на ней безымянный символ, от которого исходило всепоглощающее Нечто. Однако, удвоив усилия, Смиту удалось развернуться поперек потока и после недолгой, но отчаянной борьбы с наваждением вырваться наконец на свободу.

Это было все равно что вдруг стать почти невесомым. От облегчения Смиту казалось, что ноги его едва касаются земли, но праздновать победу было еще не время. Он целенаправленно шагнул к камню.