От удара о землю она раскололась. Длинные глубокие трещины зазмеились по ее поверхности, перечеркнув зловещий символ. Стеклянистый поток, исходящий из него, стал корчиться и извиваться, будто умирающий дракон, выгнулся дугой — и опал. И в следующее мгновение мир вокруг Смита стал рушиться. Откуда-то налетел могучий ветер, оглушительно взвыл, затянул дымкой земли вокруг. Белые дома растаяли, как дым, а женщина-волчица, должно быть, успела в последний миг прийти в себя, ибо Смит услышал ее страдальческий вопль, но не обернулся. А потом ураган, сдув все, что было вокруг, подхватил и самого Смита и понес его неведомо куда.

И пока Смит летел, он вдруг понял, что произошло и что творится теперь. Открывшееся ему знание не удивило его, словно ему и раньше все было известно. Все, кто населял пустоши, жили там благодаря покровительству могущественного проклятия, наложенного много веков назад, после того как пал город. Должно быть, проклятие это было воистину сильным, и наложить его мог только очень умелый и знающий маг. Вся равнина стала прибежищем нежити, враждебной людям. Злая воля древних окутывала эти земли, будто огромное покрывало. За много веков люди совершенно забыли о существовании столь могущественной магии, даже сказки и легенды не упоминают о ней.

И источник проклятия заключался в символе, начертанном неким магом на каменной плите. Письменность, к алфавиту которой принадлежит этот символ, придумана не людьми и ничего общего с человеческими языками не имеет. И поток, который бил из камня, был потоком чистого зла. Словно река, орошало оно просоленные земли. Русло этой реки постоянно менялось, и, если какое-то порождение зла оказывалось поблизости от нее, внутренняя злобная сущность нежити действовала на концентрированное зло потока будто магнит. Зло сливалось со злом, и невезучий призрак пустошей растворялся в блаженном небытии.

Но прежде ему приходилось пройти через причудливые метаморфозы. По мере того как порождение зла таяло в потоке, теряя собственную индивидуальность, и становилось все менее реальным, ему все яснее представали призраки разрушенного города.

Смит вспомнил спешащие куда-то толпы людей с бледными напряженными лицами и подумал, что их души, должно быть, были прикованы к месту гибели. Он вспомнил юного воина, бегущего в золотых сандалиях по улицам, воина, которым он сам становился на ускользающие краткие мгновения, и ту женщину в ярких, развевающихся на ветру одеждах… Что произошло с ними тогда, столетия назад? Возможно, проклятье затронуло и жителей павшего города, заставив их век за веком переживать тот страшный день. Но об этом Смит мог только догадываться.