— Вы что же, думаете, люди, принадлежащие Джори, дадут своей госпоже бесследно исчезнуть? Стены Хеллсгарда получат такой удар, что вы…

— Думаю, этого не случится, леди. Какие солдаты осмелятся сунуть сюда нос, если отважнейшая из них пропадет в Хеллсгарде? Нет, Джори, ваши люди не станут искать вас здесь. Вы…

Но Джирел отпрянула назад, и ее обнаженный меч заблистал в свете пламени камина. Но не тут-то было: чьи-то железные руки внезапно схватили ее сзади и сковали ее движения. В какой-то краткий миг — ужасный, страшный миг — она подумала, что это снова руки Эндреда, и сердце ее затрепетало от ужаса. Но Аларик улыбался, и она поняла, в чем дело. Это карлик подкрался к ней сзади, получив незаметный молчаливый приказ своего хозяина, и если ножки его были слабенькие, то руки обладали поистине железной хваткой медведя. Как ни пыталась она вырваться, ей не удалось освободиться. Чего она только ни делала: извивалась, ругалась и проклинала всех на свете, била каблуками, украшенными острыми стальными шпорами, — но ничто не помогало, он держал ее крепко. Она слышала, как кругом снова залопотали на непонятном липком языке: «Л’враиста! Таи г’хаста враи! Эль враист’таи лау!» И потом эти двое юнцов с дьявольскими лицами, словно две омерзительные обезьяны с оскалившимися ртами, быстро нырнули, вцепились ей в лодыжки и изо всех сил прижали ее ноги к полу. А Аларик шагнул вперед и вырвал меч из ее руки, при этом пробормотав что-то непонятное на своем идиотском языке, и вся толпа, видимо получив от него какой-то приказ, бросилась врассыпную.

Пока Джирел боролась с ними, она не отдавала себе отчета, чего же они хотят. Но вот раздался внезапный всплеск, словно ведро воды пролилось на пылающие бревна, за ним громкое шипение — пламя погасло, и густая темнота плотным одеялом накрыла весь зал. Вся толпа сразу куда-то исчезла, растворившись во мраке, пальцы, сжимавшие ей лодыжки, разжались, и огромные руки, которые держали ее столь крепко, мощным усилием швырнули ее, задыхающуюся от ярости, в темноту.

Бросок был таким сильным, что она беспомощно покатилась по скользким камням пола, и ее наголенники и пустые ножны глухо зазвенели по камню. Бездыханная, вся в синяках и царапинах, она не сразу пришла в себя, чтобы кое-как подняться на ноги — она была так ошеломлена, что забыла даже выругаться.

— Оставайся там, где стоишь, Джирел Джори, — прозвучал из темноты спокойный голос Аларика. — Ты не сможешь выбраться отсюда — мы охраняем каждый выход с обнаженными мечами. Стой на месте — и жди.

Джирел перевела дух и разразилась проклятиями в адрес его родственников, начиная от предков и кончая возможными потомками, причем с такой страстью, что, казалось, темнота на несколько минут раскалилась от ее ярости. Но она вовремя вспомнила предположение Аларика о том, что ярость и неистовство сами по себе способны привлечь сходную' ярость той странной силы, которая называется Эндредом, и замолчала так резко, что тишина буквально ударила ей в уши.