Она сама не знала, произнесла ли она это имя вслух, но Аларик, словно кошка в мышь, так и вцепился в это нечаянно сорвавшееся с языка слово.

— Эндред? Это был Эндред?

Джирел, сделав невероятное усилие над собой, отчаянно сжала зубы, чтобы унять их стук и взять себя в руки.

— Эндред? Да ведь он уже двести лет как умер!

— Он никогда не умрет, пока… — вступил было один из юнцов с порочным лицом, но Аларик гневно повернулся к нему, хотя, как ни странно, голос его сохранял почтительную вежливость.

— Молчите!… Погодите-ка… леди Джирел, вы спрашивали, правдивы ли легенды о Хеллсгарде. Теперь я могу сказать вам, что в истории Эндреда все правда, от первого до последнего слова. И мы знаем, что он все еще ходит по этим залам, где спрятано его сокровище, и мы… мы… — Он помедлил, колеблясь, словно прикидывал, стоит ли продолжать, — Мы считаем, — наконец продолжил он, взяв себя в руки, — что есть только один способ найти это сокровище. Только призрак Эндреда может привести нас к нему. А призрак Эндреда до сих пор был… неуловим, по крайней мере до этого момента.

И снова она могла поклясться, что, начиная говорить, он и сам не знал, чем закончит, — во всяком случае, он вовсе не намеревался закончить именно этим. И она еще более уверилась в своей догадке, когда по группе его приближенных, окруживших ее тесным кольцом, как рябь по воде, пробежала легкая волна оживления. Словно они забавлялись тем, что она не поняла, да и не могла понять, тонкой шутки, которую только что услышала. Это читалось в каждом лице, каждом взгляде: широко раскрытые глаза женщин со впалыми щеками вспыхнули, засверкали, лица мужчин слегка передернулись, — они, казалось, едва сдерживались, чтобы не рассмеяться. И вдруг она почувствовала, что больше не в силах выносить и эту неестественность и таинственность, и это странное, почти неуловимое и вместе с тем таящее неизвестную опасность оживление без видимой причины.

Тем более что она была потрясена случившимся, и потрясена гораздо больше, чем ей самой хотелось признать. Ей не понадобилось больших усилий, чтобы симулировать слабость, — она отвернулась к огню, не в силах больше видеть эти ужасные лица, ей очень хотелось, чтобы они вообще куда-нибудь убрались, даже если это означало для нее полное одиночество в населенном призраками полумраке.

— Позвольте мне немного прийти в себя. Я хочу отдохнуть… у огня, — сказала она, — Может быть… он больше не вернется.

— Но он должен вернуться! — хором воскликнули они, и на лицах всех без исключения сияла уверенность. Даже собаки протиснулись вперед между ног обступивших Джирел людей и будто понимали, о чем идет речь, ибо перебегали мутными, возбужденными глазами от лица к лицу. Но тут заговорил Аларик, и все обернулись к нему.