Все больше отдаляясь от Звездовида, мы летели к пылевому облаку делвера. У меня не было никакого особого плана – только надежда, что удастся направить его в какое-нибудь ненаселенное пространство. В моей голове теперь прочно закрепились три места для гиперпрыжка: Звездовид, Россыпь и расположенная в глубоком космосе точка с делверским лабиринтом.

Поэтому оставался только один реальный вариант. Надо было отправить его к лабиринту. Но… наверняка он просто не найдет там ничего, что можно было бы уничтожить, и тут же вернется к Звездовиду. Что еще можно сделать? Может, он увидит лабиринт и отвлечется? Слабая надежда, но другой у меня не было.

Дымка обогнала меня и начала сбивать угли на подлете. Я сбросила скорость и попыталась дотянуться разумом до делвера.

Он был… огромен. Идущие от него ощущения душили меня. Я чувствовала, как он относится к нам. Как он раздражен шумом, который мы издаем. Эти ощущения захлестывали меня, заставляя чувствовать то же, что и он.

Я сопротивлялась, подсовывая ему координаты лабиринта, пытаясь отвлечь его внимание, как уже неведомо как делала прежде. Увы, прежде делвер не находился прямо передо мной. Это была смесь моих чувств, тишины на Россыпи и звуков, доносящихся из пустоты. Поющих звезд.

Делвер пришел сюда, потому что знал: здесь шум громче всего. Мои нынешние усилия отвлечь его оказались поглощены излучаемой им эмоцией. Мне казалось, будто я кричу в бурю и, как я ни стараюсь, не могу перебить ее вой.

Я выругалась, бросила свои попытки и помчалась вслед за Дымкой, взорвав уголь, который едва не врезался в нее.

– Нам нужно пробраться внутрь, – сказала я. – Нужно отыскать его сердце.

Дымка пристроилась ко мне, и мы вместе влетели в пыль. Видимость упала практически до нуля, пришлось лететь по приборам. Нас предупреждали, что это может понадобиться, но никакие учения не давали понять, до чего же паршиво может быть в этом скоплении пыли.

Когда мы летели через это безмолвное облако, периодически вспыхивающее красным светом, мои датчики начали отказывать. Экран приближения потемнел, выдавая лишь кратчайшие предупреждения, когда что-то подступало ближе. Угли возникали в виде пылающих силуэтов, расплывчатых и пугающих. Мы с Дымкой перестали с ними сражаться и лишь старались увернуться, когда они пытались врезаться в нас. Они сталкивались, преследовали нас, иногда резко прибавляли скорость. Чувство было такое, словно я пытаюсь обогнать собственную тень.

Давление на мой разум становилось тем сильнее, чем ближе мы подлетали к самому делверу. Вскоре я уже едва сдерживалась, стиснув зубы, – ощущения были такими сокрушительными, что мешали вести корабль. Я еле успела убраться с дороги очередного угля, но в результате оказалась на пути у другого.