– Ты стал другим? – грустно, сквозь рыдания, выдавила ОНА из себя. – Ты действительно ничего не хочешь мне сказать?

– Почему же? – замешкался «двойник». Похоже, слова девушки застали его врасплох и, может быть, даже задели за живое.

Лицо девушки на мгновение озарилось счастьем и радостью. Но…это было всего лишь одно мгновение!

– Я хочу пожелать счастливой дороги и благополучного возвращения! – цинично изрек он в ее адрес.

– И все? – лицо девушки взорвалось краской и обидой. – И ты совсем не хочешь, чтобы я осталась?

– Не понял?! – вновь повторил он ставшую теперь уже излюбленной для него фразу. – Осталась? Зачем? Ты же сама захотела поучаствовать в Экспедиции?! Это был твой выбор и твое сознательное желание. Причем здесь я?

– Тогда, прощай! – сорвалась ОНА, не выдержав напряжения и отворачиваясь от него в сторону.

– Почему же сразу прощай? – бросил он ей вдогонку. – Напротив, до свидания! Мы все будем с нетерпением ждать твоего возвращения в Город Бесконечных Грез!

– Это уже не имеет значения! – огрызнулась ОНА, чуть ли не бегом устремляясь к шлюзовой камере «Первопроходца». – По крайней мере, для меня!

Герман был вне себя от ярости и отчаяния.

Он был готов разорвать своего двойника на мелкие кусочки. Причем сделать это медленно и мучительно для последнего. Он был готов…

Но он был не в состоянии претворить в жизнь все свои кровожадные планы.

Потому что он был всего лишь призраком. А его противник – живым и потому неуязвимым.

Герман успокоился и решил не торопить события. Все равно в сложившихся обстоятельствах он пока был бессилен что-либо изменить.

Но на кое-что он все еще был способен.

И это кое-что было его последней надеждой.

Он это сделал.

Он решил остаться. Один на один со своим «двойником». Чтобы всегда и везде быть с ним рядом и упорно ждать. Ждать того самого момента, когда тот совершит ошибку. И всё, наконец, встанет на свои места.

И он был готов ждать. Пусть даже целую вечность. Пусть даже в гордом безмолвии и одиночестве. Пусть даже вдали от той, которую так безумно любил и хотел. Пусть даже ценой своего самолюбия и гордости.

Герман вновь почувствовал в себе былую уверенность и твердость.