* * *

– Итак, – решительно произнес Герман, опускаясь на землю и по-турецки поджимая под себя ноги. – Начнем с самого начала. Можно сказать с абсолютного нуля. Как будто мы ровным счетом ничего о Транссфере не знаем.

Герману очень понравилась эта, на первый взгляд банальная и лишенная здравой логики, мысль.

И прежде всего потому, что, как ни крути, именно эта мысль как раз и была в его теперешнем мировосприятии самой, что ни на есть, непререкаемой истиной. И, главное, не требовала доказательств.

– Хорошо! – согласился он сам с собой. – Пусть будет так. Что дальше? А дальше…?

Герман глубоко задумался прежде чем ответить на им же самим поставленный вопрос.

Наконец, он все же решился это сделать.

– А дальше, – продолжал рассуждать он. – А дальше все очень просто. Будем считать наше первое утверждение аксиомой и попытаемся на ее базе доказать пару-тройку более важных и значимых теорем. Или же, наоборот, их опровергнуть.

– Теорема первая и, пожалуй, самая важная! – Герман поморщился и, отыскав среди пыли маленький камешек, водрузил его в землю около своих ног.

– Будем считать это первым камнем, заложенным в основу моей новой теории! – тожественно провозгласил он. – Однако, не будем отвлекаться на разные там мелочи и обряды. Перейдем сразу к сути. А она достаточно ясна и понятна: транссфер – это такая область Вселенной, где категории пространства и времени начисто лишены своих физических значений. То есть, это идеальная пустота. Полное отсутствие чего бы то ни было…

Герман запнулся, с трудом пытаясь разобраться в им же самим изложенной мысли.

– Нет! Чушь какая-то, – наконец уверенно заключил он. – Если Транссфер – это абсолютная пустота, то… Что же здесь делаю «я»? А мой незабвенный «Иуда» и «Первопроходец»? А эта серая пыль? Ведь они, все-таки существуют, причем независимо от того, хочу я этого или нет?! То есть вопреки моему воображению?

– Кстати, пыль?! – Герман растерянно вскочил на ноги и сделал несколько шагов в сторону от того места, где только что сидел.

Окружавшая его ноги пыль даже не шелохнулась.

Более того, его тяжелые летные ботинки не оставляли в ней ни малейшего следа. Как будто это была не пыль, а твердое матовое стекло.

– Что бы все это могло означать? – пробормотал он, в задумчивости теребя пальцами свой подбородок. – Только лишь то, что здесь отсутствует гравитация и поэтому мои ботинки не способны оставлять следы? Пожалуй! Что же еще?

Неожиданно ему пришло на ум следующее: тот факт, что его ботинки не оставляют следов, является лишним подтверждением того, что эта самая злополучная пыль не является только лишь плодом его воображения. Она вполне реальна. В противном случае, она должна была бы быть мягкой, податливой и тучами подниматься в воздух при первом же к ней прикосновении. Ведь именно так вел бы себя ее хорошо знакомый Герману лунный аналог.