Конечно, у меня были сомнения, ведь советник не разделял убеждений того же Критыча. Они наверняка ещё посабачатся. Но Критыч и с Барсом постоянно грызётся, на что тот проявляет просто чудеса выдержки и дипломатичности, неизменно стараясь сгладить конфликт. Полагаю, то же будет и с Гиннесом. Но, при его жизненной позиции, вариантов у советника особых и не было. Он поистине идеален на роль эдакого балансира между Конфедерацией и Республикой. В первой он уже успел основательно разочароваться, вторую обоснованно опасается, но в надёжности, как партнёра, не сомневается. Так что советник был удобным союзником, а в перспективе вполне успешно мог определять политику всей Литании.

Интересно, как повёл себя капитан его яхты. Отставного офицера сильно впечатлило увиденное в системе, да и, как оказалось, образ Меча Республики уже давно не давал ему покоя. Поэтому капитан просто подошёл ко мне и попросился в команду. Учитывая появление в нашей эскадре сразу двух крейсеров, вопрос был крайне своевременным. Советник возражать не стал, и вряд ли им при этом двигало желание поставить поближе ко мне своего человека — капитан был его сотрудником, не более. А вот для меня он вполне мог стать «своим человеком», ведь офицер в жизни сделал уже всё, что хотел, и теперь желал лишь быть до последнего вздоха полезен Литании. И я собирался предоставить ему такую возможность.

В Арсе мы, против ожидания, надолго не задержались. Гиннеса здесь уважали, причём, как можно было судить, отнюдь не только и не столько рядовые избиратели, сколько представители местных национальных элит. В том числе и местной администрации. События в соседней системе оказались для них шоком, вызвали просто бурю негодования. С этой минуты советник официально заперся в собственной системе и присутствовал на Совете лишь в виде голограммы. Такая возможность предоставлялась всем членам Совета, вот только вряд ли по той же причине, по какой она потребовалась Гиннесу.

Пока наш крейсер добирался до Дальней, события в Планетарном образовании не стояли на месте. Сразу по выходу из прыжка с нами связалась Ле, поспешив сообщить свежие новости. Прежде всего, Гиннес поднял вопрос покушения на его жизнь в Совете. Предоставил кадры допросов и идущих судебных процессов над виновниками. Это стало шоком уже для коллег Гиннеса по цеху. Каждый советник сильно трясся за свою драгоценную шкурку, и подобный беспредел в исполнении ставленников Правительства вызвал в их рядах праведное возмущение. Были проведены слушания, военное руководство подверглось публичной порке — в переносном смысле, конечно, — а завершилось всё отставками в среде высших офицеров. Что, естественно, не добавило флоту порядка.