Эти беседы, хотя и не скучные, понемногу стали раздражать. И вот во время одного такого разговора в комнату вошел слуга:

– Ваше сиятельство, прошу прощения за беспокойство, но у ворот стоит какой-то полицейский, говорит, что у него письмо для вас от господина де Савьера, которое надо передать лично в руки.

– Полицейский ко мне? – мадам де Ворг изобразила недоумение, скрывая неподобающее графине любопытство. – Что за полицейский, откуда?

– Наш, амьенский, назвался сержантом Ажаном, – слуга пожал плечами, всем видом показывая, что это не его вина, мол, не он его так назвал.

Ажан? Сержант полиции? Здорово он здесь устроился, молодец. Однако интересно, зачем пришел? Неужели всего лишь письмо передать? Или опять что задумал? Только со слугой надо говорить спокойно, не теряя достоинства.

– Ладно, пусть войдет. И предупредите, чтобы вел себя прилично, а то знаю я этих полицейских. – и уже де Пуану, горестно вздохнув: – Здесь не Париж, иногда приходится и таких принимать.

Получив строгое внушение от слуги при благородной даме не зевать, говорить только когда спрашивают, в рукав не сморкаться и иных непотребств не творить, Ажан вошел в комнату. Когда-то, видимо, это была обычная комната старинного замка с мрачным сводчатым потолком, стенами, сложенными из крупных камней, узким окном. С тех пор ее облагородили – оштукатурили и покрасили в бледно-розовый цвет стены, побелили потолок, расширили и даже застеклили(!) окно, расставили вычурно-изящную мебель и, о господи, на окнах повесили занавески. Тоже розовые, с рюшечками. Интересно, это сама графиня придумала или подсказал кто? Для завершенности картины не хватало стоящих на комоде слоников, ну да не вам, господин Ажан, здесь жить.

Рядом с хозяйкой стоит в пух и прах разодетый кавалер, похоже, столичный хлыщ. Однако кисти крепкие, взгляд твердый и что-то знакомое в этом взгляде, осанке. Нет, раньше они не встречались, но что-то неуловимо знакомое есть.

Шевалье де Пуан, в свою очередь, разглядывал вошедшего. Молодой, лет двадцати, но крепко битый жизнью. Военная выправка, держится, как и положено простолюдину, скромно, но взгляд твердый. Да, этот цену себе знает и снижать ее не собирается ни в чьем присутствии. А графиня-то ему улыбнулась, как старому даже не знакомому – другу! Вон как глаза засветились! Виду не показывает, но взгляд же не спрячешь.

– Давно не виделись, Жан. Что за письмо? – голосом графини можно было сушить белье. «Вот ведь актриса», – подумал шевалье.

Полицейский не ответил, лишь выразительно скосил глаза на де Пуана, мол, можно ли при нем говорить? Да, несомненно, эти двое познакомились давно, интересно где?