– А история в Клиссоне?
– Да какая там история… Тесть Идальго мешал, жена из-за этого переживала, тогда еще любимая, надо же… Вот наш агент и решил, что если проблемы возникнут у младшего сына, отцу не до дочери будет. Пожалуй, единственная совершенная им глупость, в которой и мы умудрились поучаствовать. Маэстро… Такого агента потеряли! Не иначе Господь нас за что-то наказал – лишил разума. Хорошо, не навсегда.
– Воистину интересная история, ваша светлость, на ней молодежь учить надо! Но что будем делать с Идальго? Карта отыграна, а галлийская разведка костьми ляжет, чтобы его найти и задать несколько неприятных для нас вопросов.
– Вы на что намекаете, мой друг? Благодарить агента за многолетнюю и, прямо скажем, блестящую работу ударом кинжала? Кто после этого захочет с нами работать? Да и не по-людски это, не по-божески. Идальго действительно мастер, такими специалистами не разбрасываются. Я думаю сменить ему имя, да и отправить в Новый Свет, там он много пользы принесет. А галлийскими гостями пусть контрразведка занимается, это по их части. Я завтра со своим другом встречусь, думаю, они не откажутся нашим делом заняться.
– Получается, операция «Крестовый поход» завершена. И что дальше?
– А дальше, мой друг, работа. Трудная, часто нудная, но ведь другой мы с вами и не знаем. В разведке не бывает перерывов. Особенно сейчас, когда граф Нахера провалился с треском и в Галлию не сможет въехать никогда. Ладно бы сам попался – что ему, дипломату, так еще и всю агентуру засыпал, их сейчас галлийцы трясут как осеннюю яблоню. Потерять две резидентуры сразу – это все-таки сильный удар, ситуацию надо срочно исправлять. Вот и займитесь этим лично. Позицию секретаря посольства мы отдадим дипломатам, но и для вас подберем что-нибудь интересное, достойное. Жаль, конечно, что наследства никакого не осталось.
– Ну, все же, монсеньор, один остался, с интересными возможностями и со скромным псевдонимом «Гений».
– Так, так, поподробнее, пожалуйста…
Серым рассветным утром, когда контуры росших на обочине деревьев едва проявились, а туман в низинах и не собирался исчезать, по пустынной дороге ехал дворянин. Собственно, о его принадлежности к высшему сословию говорила лишь висевшая на боку шпага. На старом, доживающем свой лошадиный век мерине, в потертой дорожной одежде и такой же поношенной шляпе – его можно было бы принять за сына небогатого фермера, решившегося оставить отчий дом в поисках лучшей доли. Но шпага была длинна, а надменный взгляд на корню пресекал шутки, вертевшиеся на языках встречных путешественников.