Когти опять вспороли воздух, а с ним и невесомую ткань девичьего платья, и беззащитную перед убийственной сталью человеческую кожу. Единственный звук при этом, который нарушил разлившуюся в воздухе тишину, был звуком рвущейся ткани. За первым ударом последовал второй, затем ещё и ещё… Система наказания изменилась. Стефи получала ощутимо больше своей конкурентки. Удары по нервным центрам следовали минимум в два раза чаще, а порой и в три. Уже через несколько минут женщина не выдержала, хотя до последнего крепилась. Воздух прорезал её даже не стон — вопль, в котором выплеснулась вся копившаяся до того боль. А после серии новых ударов ноги у медноволосой подкосились, она упала на колени.
Прошло ещё немного времени, и вот уже женщина стоит на карачках, а тело её извивается, импульсивно отвечая на каждый хлёсткий удар боевых имплантов. Кровь разлетается по залу, оседая тяжёлыми каплями на матах, на канатах, на лицах замерших наблюдателей. На чёрной с серебром форме кровавые капли смотрятся особенно остро, взблескивая в искусственном свете корабельного освещения, подобно драгоценным камням.
Две гражданские девчонки, что до того были оттеснены валькириями к канатам, сначала крепились, но очень быстро стали реагировать на каждый особенно жёсткий удар. По их телам пробегала дрожь, словно это их сейчас били там, на татами. Но глаз отвести от жутковатого зрелища не могли — только расширившиеся зрачки республиканок показывали степень смятения ошарашенных расправой женщин.
Стефи продержалась около десяти минут, затем просто потеряла сознание. К этому моменту она уже не кричала, только сипела — охрипла от собственных душераздирающих воплей. Я смотрел вслед удаляющемуся медицинскому дройду, везущему бессознательное тело снежки в регенераторную, и пытался понять собственные ощущения. Воистину, республиканкам удалось перепахать всё моё мировоззрение. Вспомнился мой шок на первом свидании с республиканкой — ещё там, на Земле, — когда Диана походя сломала кисти обнажившему оружие молодчику. Просто в назидание. С того момента прошло чуть более двух лет. И что я вижу теперь? Кровавая экзекуция над красивой молодой женщиной (!) не вызывает в моей душе никакого отклика. Да, было жалко девчонок, но так, без огонька, как-то дежурно. Слишком привык, что меня самого драли когтями с не меньшей жестокостью — драли, можно сказать, любя. Драли те самые девчонки. Почему бы теперь женщинам не получить когтями уже по собственному телу?
Неожиданно понял, что после установки боевых имплантов легко смогу драть ими кошек. И не только кошек. Плевать! Раз для валькирий это естественно — оно естественно и для меня. Они не просто женщины. Они — республиканки. Совсем другой уровень ответственности, совсем другой болевой порог, совсем другая марка стали для стержня воли. Для них это