Мисель тоже времени зря не теряла. Первым делом она отлепилась от пола, куда её бросило перегрузкой. Экзоскелет скафа позволял неплохо ощущать себя при довольно высоком «G», поэтому кошка в пару шагов преодолела расстояние до оружейной стойки, бросила сюда свою винтовку, и лишь затем направилась к местам крепления сервоброни. Филигранно впечатавшись спиной в держатель, дождалась, пока он оплетёт своими энергетическими захватами массивные плечи и торс скафа. По завершении охвата передняя часть скорлупы протаяла, исторгая из себя носителя — мою безбашенную метиллию.

Кошке перегрузка была — что её броне. Метиллии вообще сильно предрасположенны держать удар ускорения, это свойство у них доходит до полной ирреальности. Вот как сейчас. Валькирия, вся прогибаясь, буквально извиваясь своим мускулистым, подобным стальному канату, телом, ввинчивалась в ставший вдруг осязаемым воздух. Вся мощь её генетически изменённого тела была подчинена одной цели — преодолеть разделяющее транспортную и управляющую зоны расстояние. Шаг. Ещё один. Со стороны это больше всего походило на ужимки какого-нибудь комика, вот только было совсем не смешно. Напротив, видя запредельную работу мышечного каркаса метиллии, хотелось склонить голову перед её непредставимым мастерством.

Но вот путь оказался пройден, девочка грациозно присела во второе пилотское кресло. Бросила на меня взгляд своих серо-стальных глаз, которые сейчас казались удивительно живыми. Но даже такими, с блестящей россыпью голубых прожилок, они не могли передать всей гаммы разлитых в душе валькирии эмоций.

— Спасибо, Кошак. Я тебе должна.

— Послушай, Миска. Ничего ты мне не должна. Помнишь, что сама сказала в самом начале? — «Я — твоя кошка, ты — мой кот». Так что нет, девочка, ты — моя кошка, я — твой кот. Всё ещё. Надо будет, полгорода ради тебя в пыль сотру. И ты так же поступишь. Не за что тут благодарить.

— Ты классный! — хмыкнула Миса, подаваясь вперёд и чуть вбок, в мою сторону. — А давай как тогда, на гонке?..

В интонации голоса, в самом этом жесте сквозил неприкрытый ничем наносным настрой пепельноволосой бестии. Возбуждение — вот что владело сейчас ею от корней волос и до самых пальчиков ног. Словно подтверждая мою догадку, кошка добавила:

— Я вся теку, Кошак. Давай, не томи. Там такая заводная войнушка была… потом эта бешеная гонка… потом ты так вовремя и к месту возник… Дай погонять! Я уже взяла управление. Ну же, сейчас скорость сброшу, и…

Не было для меня секретом и то, чего именно хочет эта бестия — у ног своих меня почувствовать хочет. Пока гоняет. Чтобы сразу двойной кайф словить — от скорости и от моего языка… А тут ещё и сильнейший адреналиновый отходняк, обещающий сделать кайф ещё острее… Она вообще по этому делу двинутая, отходняк распаляет кошачью натуру почище любых возбудителей. Физиология, что ли? Или психология? Но какое всё это имеет значение, если здесь и сейчас на меня, просительно и настойчиво, смотрела моя кошка?.. Возможно на Земле я бы и задумался над столь неоднозначным предложением — но то на Земле. Республика накладывала свой отпечаток, придавала свой неповторимый шарм подобным пикантным моментам. Мисель была мне интересна, и она была… моей кошкой. Я готов был вылизывать её всю по первому требованию, и эта бестия отвечала мне полной взаимностью. Недаром же именно она первая пошла на обострение — тогда, с Мирой.