— Вот как, — скривился подпольщик. — Что вы хотите знать?

— Можно ли с ним работать.

— Работать? Он слишком импульсивен и бескомпромиссен. Если и можно, то крайне сложно.

— Хотите сказать, он плохо держит себя в руках?

— Он вообще себя в них не держит! Хотя… Нет. Не так однозначно. Терпеть и выживать он умеет. Но не любит — насколько я успел понять из его манеры поведения.

Стефи задумалась. Пазл складывался из рук вон плохо. Если псионец действительно столь невоздержан на действия, он просто физически не мог прожить в тени столько времени. Без малого десять лет, как Штарния вошла в лоно материнской Республики. Как можно столько лет вести наглый разнузданный образ жизни, не привлекая к себе внимания? А потом случайно попасться, не на ту напав?

— Он что-то говорил о своём прошлом?

— Нет. Хотя… Да, обронил одну фразу. Не знаю, поможет ли вам… Когда он появился в камере, то сказал, что его карцер на корабле был настоящим застенком, а здесь — типа курорт. Там даже плесень была и вода с потолка капала. Жаловался, что было крайне сложно поддерживать подобный микроклимат в открытом космосе, — при воспоминании о походя брошенных словах псионца, по телу Минса прошла дрожь. Слишком яркие образы они тогда всколыхнули, слишком хорошо легли на недавнее пребывание на столе.

— Это меняет дело… — задумчиво проговорила женщина. — Значит, пират. Спасибо, вам, товарищ, за помощь. И за преданность делу — отдельное спасибо.

— Меня здесь точно не найдут?

— Мы сделаем всё, чтобы обеспечить вашу безопасность. Но эвакуация сейчас слишком опасна. Нужно выждать, чтобы ситуация несколько поуспокоилась. У вас же здесь есть всё, что нужно для жизни?

— Да, не волнуйтесь. Скучно, правда…

— Тренируйте терпение. Не уподобляйтесь псионцу, — Нимфа коротко попрощалась и покинула помещение. Ей предстоял ещё один разговор, куда более сложный.

Против ожидания, к вечеру в квартире действительно появились какие-то личности. Это произошло не одномоментно, заговорщики прибывали обычно по одному, хотя как-то раз заявилось сразу двое. С каждым новоприбывшим я ожидал: ну вот сейчас — сейчас меня пригласят наводить личину, и можно считать, что задача по внедрению с треском провалилась. Но всякий раз гости лишь просачивались на кухню, где занимали места за обеденным столом согласно какому-то неписаному регламенту. Эдакая занятная тайная вечеря. Минс, к слову, так и не объявился.

Наконец в гостиную, где я сидел в кресле-качалке и медитировал, пожаловал сам хозяин квартиры.

— Пойдём, псионец, разговор есть, — бросил он неприязненно, но дальше демонстрировать своё отношение не решился.