Лишь сейчас Самарин заметил, что у парня не только лицо в бинтах, но и от мундира остались обгоревшие лохмотья.

– Поляки? – процедил он сквозь зубы.

– А я знаю? Сам посмотри. – Матушкин указал на лежащие на тротуаре трупы.

Самарин подошел ближе, Анна отвернулась, но не отпустила руку мужа.

– Не смотри на это, – нежно произнес он.

– Не смотрю!

Трупы были сожжены, словно их вытащили из погребального костра, но на груди одного из убитых можно было разглядеть: DVN.

– Dominus vitae necisque?[17]

– А ты как думаешь? – буркнул Матушкин.

– Ну что же, когда возьмем Варшаву, надо будет поговорить кое с кем на эту тему, – враждебно произнес Самарин. – А особенно с одним алхимиком.

– Ты спятил?!

– Ох, я знаю, что Олаф этого не делал, но он точно будет знать, откуда ветер дует. Он всегда слишком много знает.

– Жаль, что парень не сдержался, теперь нечего осматривать.

Самарин посмотрел на юнкера, потом перевел взгляд на трупы. Некоторые были настолько обуглены, что распадались на глазах.

– Думаю, нам известно достаточно, – буркнул он. – Хорошая работа, юнкер Анвельт! А остальное мы узнаем в Варшаве.

Матушкин кивнул в ответ.

– Уже скоро, – сказал он.

Порыв ветра принес шум канонады, унося с улицы смрад паленого мяса.

– Скоро, – повторил генерал.