Железные Руки и Саламандры, не скрывая облегчения и гнева, расчленяли дредноута на части, а Лумак вытащил свой меч. Из разбитой градом ударов камеры брызнула тягучая жидкость, а внутри оказалось обезображенное до неузнаваемости сморщенное существо. Спустя некоторое время воины двух раздробленных легионов очнулись от своего внезапного безумия и увидели открытую дверь капитанской рубки…

…И второй дредноут, шагающий через порог, чтобы заменить первого. Защищенный еще более прочной броней, чем его предшественник, он стукнул сдвоенными кулаками, рассыпав каскад искр взаимодействующих расщепляющих полей.

Его вокс–динамики вызывающе взревели;

— Луперкаль!

Лумак ссутулился в своих доспехах. Рассеянная, сильно пострадавшая, ослабленная смертью нескольких братьев, Железная Десятка не сможет одержать победу в этой битве.

И все же старый боец поднял меч.

Дредноут приближался, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Лумак был невероятно упрям. Что бы ни привело его к неизбежному концу — самоуверенность или чувство стыда, — он решил встретить смерть так, как встречали ее его братья из клана Аверниев. В жестоком бою.

— Гор–гон! Гор–гон! — вскричал он.

И продолжал кричать, когда его железные братья подхватили вызов. Он бросился вперед, нацелив двуручник на врага, рыцарь без коня, безумец, готовый пожертвовать жизнью ради славной смерти.

— Луперкаль!

Вокс–динамики ревели так громко и яростно, что искажали звук.

— Гор–гон! — ответили воины Десятого, и Змии, немногочисленные, но полные мрачной решимости, подхватили имя их примарха.

Лумак поднял свой меч в финальном салюте.

Нурос встал рядом и прокричал свою последнюю клятву:

— Я нарекаю его «Проклятием изменников». Я нарекаю его «Яростью», и «Возмездием», и «Защитником» во славу Вулкана, за Горгона!

Глаза дредноута пылали яростью и жаждой мести за павшего собрата. Змии и Железные Руки отчаянно бросились вперед, выкрикивая имена своих примархов и затягивая песни смерти.

Их разделяло всего несколько метров.