— Целиком… и без остатка.

Я улыбаюсь.

— Моя воля никогда не будет обсуждаться, и ни одно мое слово не будет вставать под вопрос. Ты сделаешь все, что бы я не попросил и что бы я не приказал.

Тут мне в голову стали закрадываться сомнения, что, вполне очевидно, отразилось на моем лице.

— Я покупаю тебя, Кармен. И относиться буду как к своей собственности.

Я больше не улыбаюсь.

— И стану одной из твоих горничных? — несложно догадаться, что со мной будет, когда он найдет себе новую игрушку.

Но в ответ Эдриан лишь рассмеялся.

— Что ты, милая? — его улыбка кажется весьма искренней, но… — Эти служанки были рабынями, и рабынями я их купил. С тобой же заключаю контракт.

— Сколько еще таких контрактов ты заключил?

Он улыбается. Но теперь не так, словно был умилен девичью глупостью. Теперь это улыбка человека, довольного своими поступками и победами. Так улыбаются те, кто гордятся собой, когда рассказывают об этом.

— Три. Твой будет четвертым.

— И где три предыдущие любовницы?

Он задумался.

— Одна владеет всеми рабами в этом городке и является самым крупным работорговцем во всей Империи. Вторая является главной советницей самого Императора, и живет в прекрасном дворце, управляя имперской казной и всеми дипломатическими вопросами. А третья, — улыбка становится очень и очень самодовольной, — сидит на троне… и крепко держит за яйца самого Императора. Я вручил в ее хрупкие женские ручки… все тринадцать королевств, ранее расколотые… а теперь являющиеся цельной Империей.

— Ты…

— Посадил ее на трон? — сверкает белоснежными зубами. — Именно так.

В горле слегка пересохло, и я поднимаю бокал с вином, пробую его.

— Иными словами, я сейчас сижу перед самым влиятельным человеком во всей Империи?

Эдриан довольно разводит руками.