Они снова ушли в чащу. Трое обитателей комнаты следили за ними, не трогаясь с места. Они могли быть остатками какого-нибудь племени из Бездорожий, однако скорее всего — просто беглецы, с трудом цепляющиеся за жизнь в этой дикой глуши.

С этой минуты путешественники все чаще находили следы других мутантов или отшельников. Глоны часто были вытоптаны, что, правда, облегчало продвижение, но напряжение, вызванное необходимостью постоянно быть начеку, было значительно больше. Однако ни разу никто не нападал на них.

Следующее дополнительное соединение между палубами было закрыто. Стальные двери, идеально подогнанные к фрамуге, несмотря на их общие усилия даже не дрогнули.

— Должен быть какой-то способ, чтобы открыть их, — гневно сказал Роффери.

— Скажи священнику, чтобы заглянул в эту свою проклятую книгу, — сказал Вантадж. — Что касается меня, то я сяду здесь и буду есть.

Мараппер хотел сразу же двинуться дальше, но остальные поддержали Вантаджа и молча приступили к еде.

— Что будет, если мы окажемся на палубе, на которой все двери будут закрыты, как эти? — поинтересовался Комплейн.

— Это исключено, — решительно сказал Мараппер. — В этом случае мы бы ничего не слышали о Носовиках. Наверняка есть дорога — и даже не одна — ведущая на их территорию. Нужно только перейти на другой уровень и поискать.

В конце концов они нашли проход на Палубу 59, а потом очень быстро на 58. Тем временем стало поздно, приближалась темная сон-явь. Их снова охватило беспокойство.

— Вы заметили? — спросил вдруг Комплейн. В эту минуту он вел всю группу. — Вид глонов изменился.

Это была правда. Гибкие до сих пор ветви становились более мясистыми и не такими твердыми. Меньше стало листьев, зато чаще появлялись восковые зеленоватые цветы. Изменилась и почва под ногами. Обычно она была твердой, пронизанной густой путаницей корней, высасывающих каждую каплю влаги, теперь же была мягкой и более темной.

Чем дальше они шли, тем заметнее это становилось, и скоро они уже брели по грязи. Они миновали ферму томатов, потом какие-то кусты с овощами, которых не смогли определить; среди явно слабеющих глонов появлялись все новые виды растений. Эта удивительная смена обеспокоила их. И все же, Мараппер, боясь темноты, объявил привал.

Они протиснулись в боковую комнату, в которую уже до них кто-то вламывался. Она была завалена рулонами толстой материи с очень сложным рисунком. Свет фонаря Фермура осветил огромное количество моли. С неописуемым звуком она поднялась с материи, с которой сразу же исчез рисунок, зато появилось огромное множество глубоко проеденных дыр. Моль кружилась по комнате, вылетая в коридор; люди чувствовали себя так, будто оказались среди песчаной бури.