Периодическое удаление застывшего материала и продолжительные периоды отдыха для волос поддерживали кожу головы в здоровом состоянии. Нечто подобное должны использовать все прочие настоящие слэны. Главная опасность таилась в периодах “отдыха”.

— Это ничего не доказывает, — вмешался в разговор Бредшоу. — Кросса такой простой процедурой не вывести на чистую воду. Ага, вот и доктор.

Большая серая палата была уставлена пульсирующими аппаратами. Пациентку видно не было, поскольку в центре помещения располагался продолговатый металлический ящик, наподобие обтекаемого саркофага. Из одного конца саркофага торчала голова.

К крышке ящика вели многочисленные трубки и провода. Прозрачные шланги соединяли саркофаг с бутылями, внутри которых бурлила кровь. Рядом с изголовьем стоял столик с богатым набором хирургических инструментов. Лампы горели неровно, от перепадов напряжения то одна, то другая ярко вспыхивали и тут же гасли.

Со своего места Кросс видел голову женщины, нет, скорее даже не голову, а нечто обмотанное бинтами. Прямо в толщу бинтов с центрального пульта управления шел толстый кабель.

Ее мозг не был экранирован. Он просто не достиг еще необходимой стадии интеграции, но Кросс все же решился осторожно провести зондаж.

Теоретически он догадывался, какую именно операцию провели хирурги: нервная система организма была мастерски разделена так, что мозг представлял собой замкнутую систему. Сам мозг при помощи особой техники разделили на двадцать семь сегментов, с тем чтобы упростить процесс восстановления.

Кросс быстро просмотрел все заплаты, наложенные хирургами, отметив множество второстепенных ошибок. В целом операция была проведена превосходно. Каждый сегмент мозга врачи подвергли обработке специальными лучами, так что не оставалось ни малейшего сомнения в том, что миссис Корлисс откроет глаза здоровой, полной сил молодой женщиной и непременно распознает в нем самозванца.

Времени было в обрез. “С раннего детства, — думал Кросс, — я умел гипнотизировать людей без помощи кристаллов, хоть это и забирает уйму энергии. Почему бы не попробовать поработать с недослэном?”

Женщина была без сознания, защита полностью снята. Поначалу он побаивался аппаратуры Поргрейва, но быстро сориентировался и заэкранировал свой мозг частотами, соответствующими крайней степени возбуждения, столь характерного для состояния обеспокоенного мужа. Весь страх куда-то сразу улетучился, и он лихорадочно погрузился в работу.

Кроссу помогла техника проведения операции. На исследование мозга слэна, представляющего единое целое, ушли бы многие часы. Ведь без ключа требовалось отследить каждую из миллиона нейтронных цепочек. Но в этом мозге, мастерски разделенном хирургами на двадцать семь сегментов, конгломерат клеток, отвечающий за силу воли, угадывался достаточно легко. За какую-то минуту Кросс добрался до управляющего центра и взял его под контроль.