* * *

Он брел по частично разрушенному зданию зетианской администрации, подобно тому, как совсем недавно бродил по развалинам земного средневекового замка. Нужно было быть предельно осторожным. Каждый шаг в пораженной артобстрелом пирамиде мог стать роковым. Можно было провалиться или угодить под обломок конструкции. Снова стал накрапывать дождь. Дэвид наконец оказался в комнате убитого Эрвином Зузалляка. Вернее, не в комнате, а в том, что от нее осталось. Потолка практически не было, не говоря о наружной стеклянной стене. Пол был усыпан осколками стекла, обломками мебели, потолка и стен.

Блондин склонился над присыпанным рухлядью трупом Валдиса, с интересом его разглядывая. Перевернул на спину. Поморщился, глядя на обезображенное лицо и разорванную шею. Отошел прочь. Затем взглянул на Ловского.

Рональд лежал в углу, весь покрытый серой пылью. Ноги его были придавлены массивной балкой. На голове и руках спеклась кровь. Лицо в порезах и ссадинах. Он все еще сжимал в руке световое перо, успев отключить орудия.

Дэвид присел рядом с ним прямо на пол и тяжело вздохнул.

— Это может показаться неправдоподобным, но я рад вас видеть… Дэвид… — тихо проговорил Ловский. Глаза его теперь были открыты и смотрели на Дэймонда.

— А я рад, что вы живы, — сочувственно кивнул Дэвид, рассматривая свинцовые тучи над городом.

— Ну, это ненадолго. И я это знаю. — Рональд смотрел на редкие капли дождя, которые, укутываясь в пыль, скатывались с него пушистыми шариками.

— Вы не боитесь смерти? — Теперь блондин взглянул на него.

— А что ее бояться? Она неизбежна. Сейчас или через сто лет. Просто я понял, что жизнь не стоит того, чтобы жить. Да и терять мне уже нечего.

— Самое страшное, — вздохнул Дэймонд, снова уставясь на лениво плывшие тучи, — что я не смогу убедить вас в обратном.

— Но разве вы считаете иначе? Я не могу назвать вас жизнелюбом. Вы ненавидите весь окружающий мир… Разве нет?

— Может быть, именно так я и люблю жизнь, — усмехнулся блондин. — Порой нельзя отличить, что есть ненависть, а что — любовь. Вы вложили в убийство жены столько ненависти лишь потому, что любили ее. Верно?

Рональд заплакал:

— Алиса. Милая. Боже, как я сожалею. Как мне не хватает ее. Молю Бога лишь об одном. Пусть постигнет меня самая суровая кара за содеянное, но лишь бы мне ее увидеть, хотя бы на миг. Боже!

— А если это и будет самая суровая кара? Не дать вам увидеть возлюбленную, когда вы пересечете порог смерти, за которым находится и она.

— Он не может быть настолько жесток, — мотнул головой Ловский.

— Не может быть жесток?! — Дэвид вскочил на ноги. — Да вы оглянитесь на созданный Им мир! Взгляните на него повнимательнее! Хотя бы на драму, разыгравшуюся на этой планете! Я уже не говорю о всей нашей цивилизации! Это мир, созданный Им!