Где-то совсем рядом дышала Кассия. Или пела. Или стонала в экстазе. Или то была не Кассия, а «Аквила». Или Вселенная на время позаимствовала голос у женщины, а плоть — у корабля. Или — навсегда.

Он не стал об этом дальше думать — не мог. Решение лежало здесь, на расстоянии дыхания, всего-то в паре парсеков, а может, и ближе. Решение взорвалось пульсирующим светом. Поэзия — вот что создает порядок из хаоса. Подхватить одну нить… да, вот эту, иссиня-алую, а затем другую — призрачно-голубую

Подхватить, вслушаться, а затем — вплести свой голос, побуждая их звучать в унисон.

Арсис. Тесис[42]. На самом деле все просто. И уже нет нужды отсчитывать слоги и кивать в такт — просто задать ритм, и древняя сила все сделает за тебя. Укажет путь, заставит нити трепетать и разворачиваться, лишние голоса — стихнуть. И изнанка, живая и любопытная, словно кассиев любимец-лис, сама подхватит за тобой:

Свет. Он больше не вспыхивал, обжигая сознание, не гремел и не клокотал, ужасая. Он начал звучать в чеканном ритме, разветвляясь по строгому канону, ни на волосок не отклоняясь от замысла. От курса.

Курс… Кассия стремилась вперед, подобно деве, спешащей на голос возлюбленного. Со всей страстью, отпущенной ей, доверчиво и радостно. Помнила ли она про курс? Неважно. Нет, неважно. Ацилий помнил. Она была светом и звуком, она пела каждой струной и мерцала каждой гранью этого бесконечного пути. А он лишь касался этих струн, принося строй и порядок в многоцветное, многозвучное безумие.

И из Хаоса возник Космос.

***

Бесконечный миг, который пережили вместе Аквилины и Либертины, кончился внезапно. Просто раз — и всё! Всего один вздох отделял сектор звезды по имени Вироза от…

— Астрогация! Наши координаты?

От звука человеческого голоса Плавтий вздрогнул и, согнав с лица блаженную улыбку, взялся за расчеты. Остальные обитатели мостика тоже словно бы очнулись от приятного сна и ожили, хотя и пребывали в легкой эйфории. Квинт Марций не в первый раз проходил вместе с кораблем червоточину, а потому прекрасно знал, как тяжело отрешиться от неимоверной легкости во всем теле, которая, как представляется, вот-вот нейтрализует внутрикорабельную гравитацию и позволит неуклюжим человеческим существа воспарить, словно птицам.

— Значит, у нас получилось, — тихо выдохнула Кассия. — Без этой срани в мозгах. Просто так.

Они с Гаем Ацилием не только провели оба корабля, но и остались живы-здоровы. Патриций откинулся на спинку кресла и полулежал, прикрыв глаза. То ли в себя приходил, то ли обдумывал, как бы по-умному использовать свой дар, то ли внимательно слушал радостную трескотню манипуларии, чью руку продолжал крепко сжимать в ладони.