— Под гнетом северной Авроры, — пробормотал Гаррис.

   Рейхенау остро взглянул на него.

   — Давайте к делу, — сказал он. — Ваши корабли уже все здесь? Из тех, что участвуют в операции?

   Гаррис энергично кивнул.

   — Да. Все уже готовы.

   Рейхенау поморщился.

   — Господин министр... простите, не знаю, как к вам правильно обращаться. Откуда у вас столько энтузиазма? Как терьер около лисьей норы. Простите.

   Лицо Гарриса на секунду окаменело. Макс все-таки его задел.

   — Господин контр-адмирал, — сказал он раздельно. (Макс невольно скосил взгляд на свои погоны, полученные только вчера.) — Я сожалею, что мой цинизм оскорбил вашу тонкую натуру. Человеку, привыкшему выполнять приказы не рассуждая — вас ведь так учат в империи? — должно быть, трудно представить, что неприятное решение можно принять по своей воле. А приняв, честно работать над ним... Оставайтесь рыцарем, господин адмирал. И предоставьте мне с энтузиазмом делать грязную работу.

   Рейхенау слегка развел руками.

   — Я тоже не знал, что вы так чувствительны. — Он усмехнулся. — Общение с вашей эскадрой оставило... незабываемые впечатления.

   — Да, — сказал Гаррис. — Да, я поддержал проект с посылкой этой эскадры к вам. Инициатором не был. Но поддержал. Не постесняюсь сказать, что эмоционально мне гораздо приятнее воевать с этим чудовищным режимом Гондваны, чем с вашей империей. Но эмоции — в делах плохой советчик. Энтузиазм, говорите... Пожалуй.

   Рейхенау вопросительно приподнял брови.

   — Вы же передали нам разведывательные данные, — сказал Гаррис. — О том, что там происходит. Я присутствовал на обсуждении, когда президент Мятлев это все прочитал. И он таки проявил эмоции, да... Еще какие... Бросать в топку столько людских ресурсов — прежде всего неразумно. Все равно что сжигать непереработанную нефть. Эти "люди-птицы", судя по всему, гордятся собой... а на самом деле их социальная система — это очень грубая работа. Невыносимо.

   Рейхенау хмыкнул.

   — Думаете, после того, как мы все там разнесем, станет лучше?

   — Да, — сказал Гаррис. — После того, как мы все разнесем, там наступит банальный феодализм. С этим уже можно как-то работать.

   Рейхенау вздохнул.

   — Вы думаете, война закончится?

   Гаррис пожал плечами.