Это кричала маленькая рыжая девочка. У нее была крохотная утлая шлюпка — Алекса, ты точно не занималась греблей? — и много шумной воды вокруг.
— Алекса, о чем ты…
— Доктор Карпцова… Мы зачем тебя достали с Х67? Чтобы ты тут бухала и жрала корабельные медикаменты? А ну-ка быстро вылечи Рею!
Свист в мозгах не утихал. Над морем маленькой Алексы бушевал шторм, и ее голос терялся в воющем звоне ветра, а кораблик навсегда уходил в тугие удары волн. Но я все еще слышала ее — маленького рыжика, застывшего в ложбине между вспененными великанами.
— Вы все никто без меня. Набор рефлексий — ничего не делаете, только сопли жуете, и хорошо одно: вы хотя бы все не можете быть сча…
Краем глаза я заметила движение, но осмысливать его пришлось по пути к полу.
Лиминаль одним смазанным шагом приблизилась ко мне, и что-то тяжеленное, почти отрывающее голову, прилетело мне в щеку. Это что-то было обжигающе-холодным.
Потом был удар затылком о пол. И одновременно я еще и в стену врезалась.
* * *
Я очнулась от холода. Стол в медотсеке, казалось, прожигал меня насквозь, и заднице было так скверно, что вряд ли я смогла бы сделать хоть шаг.
Зевать хотелось — аж в глотке все сжималось, вдобавок во рту стоял неприятный привкус, и слегка мутило. По ощущениям меня изрядно накачали, и мне не нравилось, что я толком не могла сказать, чем. В воспоминаниях был истеричный бред около рубки, потом — ледяная пустота.
Я прикоснулась к щеке и нащупала там большой кусок накрепко схватившегося ДС-геля. Вспомнив обстоятельства полета, я на пробу напрягла шею. Результаты оказались звеняще болезненными. Итого: обморожение, полуоторванная голова — Рее определенно стоит попрактиковаться в оплеухах, но, желательно, как можно дальше от меня.