— И за что они воюют? — поинтересовалась я.
Трее стояла у двери и поправляла воротник своего кителя. Что-то там было неправильно с этим воротником: он натирал шею.
— Наша разведка так и не смогла добраться до сути переговоров сцинтиан и Предвестий, — медленно произнесла Трее. — Беда в том, что посредниками выступали Черви Пустоты.
— Зато сцинтианам вы смогли влегкую слить наши маршруты, и подвоха те не заподозрили.
— Ты имеешь в виду то, что их легко выманили к «Фойершельду»?
— Да.
— Когда-нибудь расскажу, как обмануть самую хитрую разведку, — сказала Трее и открыла двери. — Я в рубке. И можешь называть меня «Кацуко-сан».
Я улеглась. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации мудреной имперской политики и стратегии.
Я улыбалась.
Какая-то часть меня хотела быть звездным рыцарем и мстить за людей, которые рисковали собой, охраняя опасную червоточину. Это была моя замечательная часть, она познакомила меня с Дональдом, эта часть меня выгрызала победу у баронианцев, у мутировавших ученых с «Зеркала», у девочки-солнышка.
Мне нечего было делить с этой собой, не на что было обижаться.
А вот другая часть меня… Другая часть меня слушала Трее, выдерживала ее экзамены. Другая часть меня никак не отреагировала, когда Кацуко-сан упомянула захват «Телесфора».
«Джаганнатха», противоторпедная спираль. Его Меч. Друзья.
Срочно надо с кем-то поговорить, решила я. Надо просто посмотреть кому-то в глаза. Кому?
Валерии? Еще чего. Я заняла ее место — прочно и всерьез, теперь я любимица Кацуко-сан, которая разрешила называть себя «Кацуко-сан». Ученики не бывают бывшими, а вот фавориты — о да. Осталось только приложить усилия и всего лишь выжить в самоубийственной миссии.
Олегу? Гм, смешно.