Я падала на ложемент, копье падало на меня, я скреблась в себе, ища те крохи безумия, что помогут мне — и все замерло.
Больно. Черт, как же больно. Это была как пытка: мое тело всунули в покореженную броню, на мне медленно застегивали фрагменты поломанного скафандра, ломая кости, растягивая связки. Я врастала во фрегат, который был грудой биометалла, синхронизироваться с которым — глупо.
Слева шел бой. «Танатофор» прикрывал меня бортовым маневром, а «Телесфор» и «Эйринофор» как раз взорвали стелс-бомбардировщик. Видимо, уже не первый и, увы, — не последний. Из обломков вдогонку Валерии устремились две торпеды, и кто-то рвался сквозь разрушенные станции, я слышала чьи-то крики в эфире.
Мысль далась тяжело, но у меня и впрямь была другая забота. Мне срочно надо найти ту самую кнопку.
— Режим изнаночной навигации.
— Да, Алекса.
В сером космосе было мало обломков. Изломанные резонансными ракетами струны еще дрожали, путая карты желающим быстро исчезнуть, серость колебалась, в ней кто-то будто менял яркость, игрался с настройками. Фиолетовую кляксу червоточины я обнаружила почти сразу: яркие искры сражающихся кораблей точно огибали пылающую дыру в Закат.
— Туда, — приказала я.
— Внимание, — сообщил фрегат, — обнаружены критические повреждения двигательных систем. Скорость — маневровая. Система защиты и компенсации…
— Туда, сука. Ускорение — полторы тысячи g.
— Заданная программа не может быть выполнена…
— Туда, мать твою, я сказала!
— Заданная про…
Сволочь ты такая, шептала я, глядя на фиолетовую кляксу. Я тебя ненавижу, я тебя ужас как боюсь, и не хочу тебя. Я бы тебя за мегаметр обошла, погань. Но так уж получилось, что мне надо.
Просто надо.
Иди сюда.