Каждому свое, Алекса. Но как же они похожи: сын, ударившийся в вечные бега, и отныне вечно воюющий на своем черном сверхдредноуте канцлер Мономифа, бессмертный Его Меч.

Post Occasum [2], или Я могла это видеть

Post Occasum ^[2], или Я могла это видеть

Наверное, там было темно. Был длиннющий коридор, в котором вместо колонн стояли статуи. Или не статуи, но что-то такое же, с ногами. Допустим, просто ноги. Наверное, это какой-то дурацкий символизм, но статуи были видны только до колен, а остальное тонуло в тени. Пантеон Конструкторов смотрел на своих гостей из глубокого мрака. Я, конечно, натура непоэтичная, но если статую не видно, то это просто дурной вкус и нездоровый пафос: додумайте, мол, сами, какие мы великие.

А вот сун цу Трее — которая, да, уже почти месяц как «сун цу», — мне воображать не надо: Кацуко-сан выглядела наверняка как всегда.

Опираясь на тяжелый меч в ножнах, как на трость, она шла по коридору. Как она умудряется сохранять такую осанку при больных ногах, я не в курсе. Форма войд-адмирала, неизменный берет, переживший полную колоду флотских нашивок… Впрочем, я увлеклась. Пока я тут мечтала о том, чтобы в ее возрасте выглядеть так же, женщина открыла неприметную дверь и исчезла между двумя статуями.

— Мое почтение, гений «Фойершельда».

Трее подошла к единственному столу, который бледно светился в центре небольшого стрельчатого зала. Из стола рос голубоватый полупрозрачный куб, размеченный на кубики-ячейки. Я никогда не любила гипер-шахматы, но что поделать, и мне пришлось спешно учиться.

По другую сторону стола стоял адмирал Хименес.

— И тебе мое почтение, герой столичной обороны, — сказала Кацуко-сан, ставя меч у стола. — Давно ждешь?

— Да так, — неопределенно пожал плечами тот. Ему всегда шла парадная форма, сколько я его помню. Улыбка поверх стольких наград — это круто вдвойне.

— Понятно, — ответила войд-адмирал и стянула с руки перчатку. Под ней оказалась еще одна — тонкая, с кругляшами сенсорного управления. У Трее чертовски дорогая модель — два моих жалования. Старую она подарила мне и, как на мой вкус, могла бы и не менять: ведь это всего лишь интерфейс управления фигурами, ну не изнашивается он.

Впрочем, я просто не игрок, мне не дано.

— Я рад, что мы друг друга поняли, — сказал Хименес, сжимая и разжимая пальцы. Почти наверняка модель перчатки у него поскромнее, чем у Кацуко-сан, во всяком случае, мне очень хочется так думать.

— Твоя аудиенция у Первого Гражданина длилась почти час.

— Твоя — почти полтора.

Прерванная партия выглядела сплошным хаосом. Трее замучила меня в госпитале «Джаганнатхи», пытаясь объяснить, как с ходу оценивают стартовавшую игру, но у меня там были немножко другие мысли. Не до шахмат мне было, короче говоря.